Голиаф раскинул руки, чтобы наступила тишина. Как только армада затихла, Голиаф заговорил:
– Итак, что у нас тут… Из провинившихся пиратов вторую жизнь обрел только один. Возвращайся в свой отряд! А остальных я поздравляю, ибо выжили достойные. Каждый из вас попадет в распоряжение моих командиров. Первый, кто заслужил право выбора – Зверь. Выбирай бойца себе в команду!
– Спасибо, Голиаф! – отозвался хриплый голос Зверя. Он был где-то на средних балконах. Высунувшись с балкона, он ловко спустился на нижний, потом еще ниже, еще, пока не оказался в самом низу. Пираты, оказавшиеся на его пути, только и успевали отходить в сторону. А с нижнего балкона Зверь скатился на арену по высокому пролету пологой стены, разделяющий арену и нижний балкон. Оказавшись на арене, он широкими шагами направился к массе прошедших испытание. Первым, кто оказался на его пути, это провинившийся пират. Он, было, попытался уйти в сторону, но не успел – Зверь оттолкнул его, отчего и без того изможденный пират не устоял на ногах, плюхнувшись на пол.
– Уж ты-то мне точно не нужен! – прокомментировал свои действия Зверь, отчего добрая половина армады захохотала.
Впрочем, остальные двадцать три кандидата тоже были не в лучшем виде. Изнуренные бегством, пережившие цепенящий ужас, они стояли в полной апатии к окружающему, еле удерживая свои тела на ногах. Зверь стал бродить вокруг этого великолепия, осматривая каждого, так и не решаясь выбрать себе воина. Как только Зверь стал проходить мимо Дахи, Нэа выкрикнула:
– Вот этот изгой достоин внимания!
Зверь, обернувшись, поднял свой взгляд на балконы, ища того, кто кричал. Знакомый голос уловил и еле живой Даха, подняв голову, он сразу встретился взглядами с Нэа. Глаза его наполнились блеском, тело вновь налилось жизнью, он выпрямился, взгляд его стал уверенным, – столь резкая перемена стала заметна всем.
Только Зверь приготовился что-то ответить, как сверху ударил громогласный голос Голиафа:
– Похоже, Нэа встретила старого дружка по банде Кхабы. А из бывших врагов могут получиться отличные воины, так что и я посоветовал бы тебе, Зверь, взять этого бывшего изгоя и сделать из него настоящего пирата… но решение остается за тобой!
– Конечно, Голиаф. Из всех остальных он и выглядит поживее. Пожалуй, его я и возьму! – произнес Зверь.
– Пусть так и будет. Следующих командиров, кому достанутся бойцы из числа выживших, объявит Жульбан. А я покидаю мое великое и несокрушимое войско, отдыхайте, нас впереди ждет немало великих дел! – проговорил Голиаф, подняв руки вверх, на что армада торжественно взвыла, прощаясь с предводителем, которого плавно уносил из собора его помост.
– Отправился в свою Обитель! – тихо пояснил Нэа Йорик.
Как только Голиаф исчез, завывания армады прекратились. Взамен этого послышались выкрики Жульбана, назначавшего остальных командиров, кому не помешает пополнение в их рядах. Тут же те, чьи имена произнес Жульбан, поспешили вниз на арену – быстрее выбрать себе будущего пирата. А вся остальная армада с шумом, который только усиливался пространством собора, стала расходиться по коридорам. Из-за начавшейся суеты Нэа потеряла из вида Даху – там, на арене, уже было полно других пиратов. Зверь куда-то исчез, как и Даха.
– Нэа, пойдем! – сказал Йорик.
– Подожди, а что будет с тем изгоем?
– Сейчас с ним все равно нельзя будет встретиться – они будут на карантине, их будут навещать только командиры, так уж заведено. Из них будут делать пиратов, а уже потом, они будут жить в отряде. Он тебе хорошо знаком, да, Нэа? – спросил Йорик.
– Да, знаком!
– Ничего с ним не случится. Пошли, в скором времени вы, я думаю, вновь встретитесь!
– Ты точно так думаешь?
– Да. Пошли уже, а то этот собор мне никогда не нравился… жутко здесь, да и все уже почти разошлись!
И действительно: вся армада почти полностью разбрелась по коридорам. На арене никого не осталось – там открылся еще один вход, через который и увели новобранцев на карантин строго режима. Нэа и Йорик тоже вышли в коридор и направились в свой спальный район.
Встреча с иноземцем
Йорик, тихо посапывая, спал на соседней лежанке. Ча сидел подле его ног, разглядывая потолок и иногда бросая свой взгляд на Нэа, которая тоже не спала и, как и ча, тоже смотрела все в тот же потолок. Какое-то непонятное тревожное состояние овладело ею. Ее словно звало что-то, что-то чужеродное, непонятное… она ощущала чье-то близкое присутствие. Вдобавок стены кубрика давили на нее, подталкивая, вынуждая ее встать и идти, а куда – она и сама не понимала. Наконец устав от борьбы с собственным духом, толкающим ее куда-то, Нэа осторожно, чтобы не разбудить Йорика, встала с лежанки и вышла из кубрика.