— И вы согласитесь взять именно такую планету для своей Потрясалии? — поинтересовался ехидный Попечитель Колоссалии.
— Ну знаете, если бы все, что открывают мои ученые, я оставлял только для Потрясалии, мир не знал бы многих величайших открытий. Ученые моей страны работают на благо всей Аномалии! Их единственной целью и заботой является…
Попечители знали, что в таком духе каждый из них способен говорить круглосуточно, и, ступив на эту опасную тропу, совещание легко могло зайти в тупик. Поэтому решили вопрос о будущем с повестки снять и перейти к распределению планет.
А поскольку ученые всех стран дружно утверждали, что все планеты примерно равноценны, то мудрейший из мудрых государственных мужей внес предложение положить в шляпу шесть записок с названиями планет и тянуть жребий. Проект был принят единогласно при одном воздержавшемся, и Главы Правительств собственноручно тащили из шляпы Попечителя Колоссалии свернутые в трубочку записки.
Так состоялся этот незабываемый акт, и историческая шляпа до сих пор хранится в Центральном Аномалийском музее, где желающие могут ознакомиться с ней в любое время, кроме понедельников и санитарных дней.
Бесспорно, Попечителям удалось прийти к соглашению только потому, что число Великих Диктаторий соответствовало числу планет. И все думали, что такое совпадение является счастливой случайностью. Но время показало, что случайность эта, увы, не была счастливой, потому что именно из-за нее в дальнейшем произошли столь трагические события.
Само собой разумеется, на Аномалии, помимо Великих Диктаторий, существовали и другие малые и большие государства. К их числу принадлежала и некогда могущественная страна Огогондия.
Огогондия была огромным, широко раскинувшимся государством и Великой Диктаторией не считалась только по двум причинам: 1) Политический разброд в Огогондии был прямо пропорционален ее географическим размерам, в то время как 2) Международный престиж Огогондии был этим размерам обратно пропорционален.
Великие Державы особого интереса к этой стране не проявляли, потому что стараниями своих собственных правителей Огогондия была доведена до такого состояния, что ее прежде, чем ограбить, надо было хотя бы одеть.
И никто не обратил внимания, как с помощью военной хунты в результате очередного мятежа в Огого — столице Огогондии — к власти пришел генерал Нибумбум.
Впервые о Нибумбуме заговорили тогда, когда дотошные журналисты выяснили, что он президентствует уже целых шесть месяцев, в то время как его предшественникам удавалось продержаться в президентском дворце от трех с половиной. часов до пяти недель максимум.
Один Президент, правда, руководил страной на два дня дольше. Но это случилось не по вине военной хунты, а только потому, что в результате неожиданных ливней в Огогондии промок весь порох и хунта вынуждена была ждать, пока он просохнет, ибо, согласитесь, что начинать мятеж без стрельбы просто смешно!
Но Президенту эта отсрочка на пользу не пошла.
Он очень томился и нервничал в ожидании неприятностей. И в конце концов он уговорил хунту свергнуть его немедля, а пострелять из всех видов оружия потом, когда порох просохнет.
А вот Нибумбум жил в Президентском дворце полгода и, по-видимому, даже не собирался нервничать.
Совершенно спокойно он подавил в Огого семь мятежей и раскрыл шесть заговоров. (Три из них были не совсем настоящими, но зато в подлинности остальных сомневаться не приходилось, потому что Президент организовал их сам.)
Тридцать полковников он разжаловал в солдаты, а сто тридцать — произвел в генералы. Роты он переименовал в полки, а батальоны в дивизии, велел считать свою армию самой непобедимой и объявил себя родоначальником бессмертной династии Нибумбумов.
Обо всем этом журналисты поговорили и забыли.
А еще через год о Нибумбуме вспомнили снова. Вернее, он сам напомнил о себе.
Прибыв на очередное международное совещание Великих и Малых (ВиМ), Президент Огогондии выступил со следующим неожиданным заявлением:
— Я солдат и люблю говорить прямо по-солдатски. Ввиду того, что за последнее время Огогондия достигла невиданного расцвета в экономическом, политическом и военном отношениях и в результате невероятного подъема духовных сил вышла в ряды передовых государств, я прошу выделить Огогондии какую-нибудь планету.
Это заявление вызвало веселое оживление в зале.
— Господин Президент, — сказал, сдерживая улыбку, Председатель, — согласно историческому соглашению все имеющиеся в наличности планеты были распределены между Великими Диктаториями. А насколько мне известно, Огогондия Великой Диктаторией не является.
— Да, господин Председатель, — ответил Нибумбум, — но если дело только в этом, я согласен на то, чтобы Огогондию тоже считали Великой Диктаторией. Я не возражаю.
— Великими Диктаториями по собственному желанию не становятся. Великие Диктатории образуются исторически.
— Хорошо, с этим я не тороплюсь, пусть исторически. Но планету вы нам должны выделить сейчас!
— Что значит — должны?! Свободных планет в нашей солнечной системе нет. Сколько было — все распределили! Вот если ученые откроют новые планеты, тогда пожалуйста! А пока мы вас можем поставить на очередь.
— Черта с два! — сказал генерал. — У всех планеты, а у нас очередь? Да? Не выйдет! Я солдат и буду говорить прямо: пусть лучше мы погибнем в неравном бою, чем будем и дальше жить без своей планеты!
Тут все стали успокаивать генерала: «Ну для чего вам планета?», «Что толку от нее, кроме названия?», «Все равно раньше чем через двести лет туда не полетите!», «Одни только расходы!»
Но Нибумбум стоял на своем.
— Мы не ищем материальных выгод. Нам нужна планета.
— Но ведь у нас нет планет. Понимаете — нет!
Генерал задумался и потом решительно сказал:
— В таком случае закрепите за нами Солнце.
— А зачем вам Солнце? Оно же не планета. Оно же звезда.
— А я не формалист. Я солдат.
Бесспорно, любая Великая Диктатория легко могла в тот день поставить на место зарвавшегося генерала.
Но одна Диктатория готовилась к войне, и Попечитель ее избегал каких-либо неожиданностей.
Другая Диктатория была уже занята микровойной и не знала, как из нее выпутаться.
Третья вынашивала коварные планы, в связи с чем старалась в данный момент показать всем государствам, что она их верный друг и защитник.
В общем обстоятельства сложились так, что Попечители посоветовались между собой и рассудили, что на Солнце все равно никто никогда высадиться не сможет, а следовательно, какая разница, чьим владением оно будет? В конце концов еще смешней, что какая-то Огогондия станет считаться сюзереном самого Солнца!
Казалось, генерал одержал победу. Но, как выяснилось, эта победа в самом скором времени обернулась для него полным поражением.
Едва получив Солнце, Нибумбум почувствовал себя обманутым и обойденным: у всех настоящие планеты, а у него Солнце. Продешевил, явно продешевил!
Он затеял переписку с Попечителями Великих Диктаторий, пытаясь обменять свое Солнце на чью-нибудь планету. Он даже соглашался доплатить. Но Попечители отвечали отказом. И это лишний раз доказывало генералу, что, взяв Солнце, он дал маху.
Правда, огогондские газеты дружно утверждали, что раз планет много, а Солнце одно, значит та страна, которой принадлежит Солнце, и есть самая лучшая. Но эти слова вселяли гордость во всех огогондцев, кроме самого Нибумбума.
Комплекс неполноценности так измучил его, что он стал пить, курить и играть в карты. Пил он так много, а играл так азартно, что однажды проиграл свое президентское место собственному сыну Нибумбуму Второму.
И приблизительно в это время в Огогондии стал функционировать таинственный синдикат Икс…
Прошло много лет. Сменилось несколько Нибумбумов. Огогондия стала седьмой Великой Диктаторией. Очередной Нибумбум превратился из Президента в Попечителя.