Граф с улыбкой разворачивает бумажный плакат.
- Прошу! Та же символика, только с русской позиции! Генерал усмехается. Он не понимает надписи по-русски:
"Кто с мечом к нам прийдет, от меча и погибнет!" Но смысл плаката ясен по картинке: били, мол, вас на Чудском озере и в Грюнвальдском сражении, и теперь побьем!..
Карл фон Рекнер поднимает бокал с шампанским. Бокал не простой, серебряный, с тевтонским гербом фон Рекнеров - подарок отца, возившего с собой этот кубок но степям Украины во время прошлой войны.
- Экселленц! - восклицает с пафосом молодой граф. - Я пью за то, чтобы ныне этот герб побывал на Волге, на Кавказе, в Индии! Здесь, в поверженном Харькове, пью зато, чтобы герб этот ваш кузен и наш дальний родственник барон фон Браун забросил на Луну!
В горницу вбегает вдруг девочка лет семи. За ней влетает денщик, ловит ее.
- Это еще чей ребенок? - спрашивает строго генерал.
- Разрешите, я уберу девчонку! - раздается голос с порога.
Это старший адъютант барон фон Бенкендорф. Обращаясь к генералу, он говорит:
- Это ребенок семьи, которую я выселил из этого дома, экселленц. Я .уберу ее.
- Что ей надо? - спрашивает, скрестив руки на груди, генерал.
Бенкендорф переводит вопрос на русский язык. Девочка смотрит на невиданных немцев огромными голубыми глазами, сосет большой палец.
- Это мой дом, - заявляет она тоненьким голоском. - Я свою ляльку тут оставила.
Бенкендорф хватает ее за руку.
- Идем отсюда!
- Вы, барон, бессердечный холостяк! - укоризненно останавливает его генерал. - Постойте! Девочка удивительно похожа на мою Эммочку, когда ей было лет семь-восемь. Ангельское создание! Да, да! Очень похожа, если, конечно, смыть грязь с этой крошки. И чуть-чуть сгладить эти монгольско-славянские скулы.
Бенкендорф хватается за "лейку", затем с сожалением замечает:
- Жаль, не хватает света! Как тебя зовут, прелестное дитя?
- Наташа, - чуть слышно отвечает ребенок.
- Ее зовут Натали, экселленц.
- Дайте этому чумазому ангелочку конфеты. Те самые - киевские.
Денщик бегом бежит за пакетом с трофейными конфетами. Бенкендорф угощает девочку конфетой.
- Мишка! - улыбается девочка робкой улыбкой.
- Мишка? - удивляется Бенкендорф. - Ах, да! Медведи!..
- Не жадничайте, барон! - усмехается генерал, гладя девочку по светлой головке. - Дайте ей целую горсть!
Гулкое эхо взрывов разносится по улицам Харькова. Облако дыма и кирпичной пыли стоит над городом.
К большому дому с балконом подъезжает, разбрызгивая уличную грязь, трехосный "бюссинг". В кузове тесной толпой стоят обреченные харьковчане-заложники.
Все происходит поразительно быстро: двое эсэсовцев в черных шинелях появляются на балконе с веревками, привязывают по две веревки к перилам балкона петлями вниз.
В кузове "бюссинга" четверо эсэсовцев затягивают спущенные вниз петли на шеях четырех арестованных со связанными руками, откидывают задний борт, сигналят взмахом руки.
И грузовик отъезжает, едет дальше, к следующему балкону.
Болтаются в воздухе повешенные, последняя дрожь пробегает по телу, по натянутой как струна веревке.
Коля Гришин спешит мимо, подняв воротник штатского полупальто, сунув озябшие руки в карманы. Бросив взгляд на повешенных, он вздрагивает, замедляет шаг.
Серебристо-белые волосы, висячие усы... Да, так и есть! Это Климыч! А он, Коля Гришин, с фальшивыми документами спешит к нему на встречу!..
А в лесу лейтенант Черняховский, командир разведывательно-подрывной группы под кодовым названием "Максим" с нетерпением ждет Колю, чтобы узнать, что делается в Харькове.
Второй день работают в доме номер семнадцать немецкие саперы и подневольные русские военнопленные. Первые проверяют электропроводку в доме, обстукивают стены, ползают по паркету, обшаривают каждый квадратный метр миноискателем. Последние бродят по саду с щупами, таскают-тяжелый каток, роют в подвале уголь, перебрасывают его с места на место.
У подъезда стоят офицеры - майор Гендель, командир саперного батальона, лейтенант Конрад Матцке с новеньким Железным крестом на груди, СС-унтерштурмфюрер граф Карл фон Рекнер.
- Мне, - рассказывает Матцке, - памятен этот особняк. Я и мои люди следили за ним перед отступлением русских. Судя по машинам, по охране здесь жили их генералы, может быть, даже маршал, Я собирался устроить здесь в последние минуты засаду, перебить большевистскую элиту, но нарвался на охрану. Их было человек тридцать, а у меня всего три человека. Нас окружили во дворе дома напротив, бой длился почти полчаса. Когда все мои люди были убиты, я скрылся, оставив тут изрядную горку трупов...
- Мы все наслышаны о твоих подвигах, - с легкой насмешкой произносит фон Рекнер, - и имели уже честь поздравить тебя с Железным крестом. Но майор спрашивает тебя о минах, дорогой Конрад. Минировали ли русские этот особняк?
- Этого я не могу знать, но ничего подозрительного мы не видели и учтите, что начальство русских, штаб фронта выехал отсюда в последнюю минуту. Под страхом смерти мы опросили жителей этой улицы, а абвер, вы знаете, умеет вести допрос. Но и они не заметили ничего подозрительного.
- Тем не менее лучше семь раз отмерить, - с озабоченным видом заявляет майор Гендель. - Осторожность - мать фарфоровой посуды!
- А может быть, и в самом деле нет мин? - говорит граф фон Рекнер. Разве немецкий генерал или мой отец, например, стал бы, отступая, минировать, разрушать свой дом, свой замок? Или мы с вами?
- У русских другая психология, граф. Странные материалисты, отрицающие материальные интересы... Странные враги идеализма, готовые отдать жизнь и все состояние и имущество за свои идеалы!.. Нет, русских нам не понять!.. Извините, господа, я должен сказать два слова своему лучшему минеру.
Майор отходит к вышедшему из дома унтер-офицеру. Тот вытягивается в прусской стойке - руки по швам, локти отогнуты, щелкает коваными каблуками вермахтовских сапог.
- Слушай, Вальтер! - нахмурясь, тревожно говорит майор. - Подвал еще раз проверь лично. На русских пленных я не очень надеюсь. И помни: головой отвечаешь, не только своей, но и моей.
- Яволь, герр майор! -браво отвечает унтер-офицер, пожирая начальство глазами.
Унтер-офицер Вальтер Кемпф, судя по его знакам отличия, бывалый сапер: оба "айзенкройца" - Железные кресты первого и второго классов, золотой и черный значки ранения - тяжелое и легкое, медали за кампании в Польше, Франции, Норвегии.
У майора Генделя имеются все причины для беспокойства. Прежде всего у него не хватает людей, хотя генерал разрешил ему усилить свой саперный батальон тремя ротами, взятыми из полков дивизии, и другими подразделениями, не считая русских военнопленных, которые работают из-под палки, спустя рукава.
На железных дорогах Харькова, этого крупнейшего железнодорожного узла, саперы Генделя обнаружили - по просадке грунта в местах минирования после сильных дождей - почти сорок мин замедленного действия. Все они были снабжены элементами неизвлекаемости, так что сразу выбыло из строя два-три десятка саперов. Больше половины из этих мин саперы не сумели обезвредить им пришлось взорвать их, а потом долго ремонтировать разрушенный путь. Судя по силе взрыва, нередко попадались ложные мины. Впрочем, немецкие саперы не жалели взрывчатки: война все равно вот-вот кончится!
Неся большие потери, саперы Генделя разминировали или взорвали сотни советских мин - на аэродромах, в зданиях города, в самых уязвимых местах железнодорожных путей. Полностью удалось разминировать Усовский виадук и один важный железнодорожный мост. Этот мост, видно, русские саперы минировали впопыхах, перед самым отходом. Они не успели как следует уплотнить грунт в почти пятиметровом минном колодце, грунт осел, как оседает грунт в свежей могиле. обозначив место закладки мины. По этой впадине немцы и нашли мину. Как правило, немецкие саперы чаще находили русские мины там, где колодцы рыли не бурами, а вручную.