— Забавно, вы так спешите умереть под колёсами, зато не решились последовать за мужем на костёр.
— Отпустите меня! — потребовала я, так как была в ужасе от того положения, в котором оказалась. Сидеть на коленях у этого урода, тесно прижатой к нему, было точно не пределом моих мечтаний. Хватка у него оказалась железной, и я едва дышала. Да ещё я сидела спиной и не видела его выражения лица, лишь чувствовала на волосах дыхание.
— Чтобы меня обвинили в вашей смерти? Увольте!
— Предпочитаете убивать исподтишка? — зло поинтересовалась у него.
— Когда это я пытался вас убить? — даже оскорбился он.
— Хотите сказать, что навязывать кинжал человеку, не знающему традиции — это не убийство?
— Откуда же я мог знать, что вы не знаете их?
Прямо святая невинность, сейчас расплачусь!
— А маниакальное желание запихнуть меня в карету вместе с прахом?
— Всего лишь забота о том, чтобы вы в спокойной обстановке простились с мужем и пережили своё горе.
— Три дня траура я чем занималась, по-вашему? С бубном танцевала, что ли? — разъярилась я.
— Вам хватило три дня, чтобы забыть мужа? — холодно поинтересовался азгарн.
— Да мне жизни не хватит его забыть! — искренне воскликнула я, а про себя добавила: «вернее всего того, что он сделал».
Так, ладно, нужно срочно брать себя в руки или препираться можно до бесконечности. Убивать не собирается — уже хлеб.
— Отпустите меня. Вы убедили, что мне ничего не грозит, и собой рисковать я не буду, — спокойным тоном обратилась к нему.
— Нет. Мне так спокойнее, — даже не пошевелился он. Ага, жаль, что я не могла сказать того же о себе.
— Послушайте, вы мне уже наставили синяков, давайте ограничитесь ими, и не будете добавлять новых.
— Я этого не хотел, — захват ослаб, и я рванулась из его рук. Не успела. Меня опять крепко стиснули, впечатав спиной в твёрдую грудь. — Не думал, что вы настолько глупы, чтобы решиться прыгать.
— А чего вы ожидали? Что я при виде вас запляшу от счастья?
— Могли бы упасть в обморок, — несколько раздражённо заметил азгарн, так как я продолжала ёрзать, стараясь хоть немного от него отстраниться.
— Да безопаснее с гадюкой ядовитой сознание потерять! — в сердцах воскликнула я. — Та просто укусит, а с вами в лучшем случае с прахов в карете окажешься, а в худшем — на погребальном костре с кинжалом в груди.
Представив себе яркие картины, я прибегла к более радикальным мерам: резко откинула голову назад, со всей силы ударяя, и рванулась из его рук. Сработал эффект неожиданности, и, получив свободу, я плюхнулась на сиденье напротив.
Мужчина зашипел, схватившись за нос. Кажется, я ему его разбила, так как между пальцев показалась кровь.
— Вы дерётесь, как торговка! — процедил азгарн, прикладывая белоснежный платок к лицу.
— Жалеете, что у меня нет кинжала? — холодно поинтересовалась у него, не испытывая ни капли вины или сочувствия. — Что с кёрном Варра-Госа? И куда вы меня везёте?
— А что с кёрном? Делами своими занят.
— Не врите! Я получила от него записку, что он меня ждёт, — голубые глаза азгарна холодно блеснули, и я поняла, что записка была от него. Перехватили служанку? Возможно.
— Зачем вам понадобился этот маскарад?
— Хотел выяснить, что собой представляет вдова гуана Лотарии.
— Расспрашивая о королеве?
— Любопытство — один из моих пороков.
«Многочисленных», — тихо добавила я, не желая лишний раз дразнить зверя, но он услышал.
— С чего такой интерес к моей персоне? Куда мы едем?
— Во дворец, — сообщил блондин, предпочтя ответить на последний вопрос и приподняв голову, чтобы остановить кровь.
Что ж, направление меня устраивало, и я откинулась на спинку сиденья, сверля напряжённым взглядом азгарна. В голове прокручивала наш с ним разговор, стараясь понять, не сболтнула ли лишнего, когда он был в образе Варгоса. Вроде бы о том, что я наярита, ни слова сказано не было. На душе стало легче, но расслабляться я не спешила.
— Не советую вызывать своего господина, — подал голос азгарн.
— Просветите меня, почему я не должна этого делать? — лишь сейчас подумав о том, что неплохо было бы позвать аттана.
— Его Тень напала на меня и нанесла увечья. Я могу потребовать от него ответа за нанесённое оскорбление, а он сейчас не в том состоянии, чтобы сражаться.
— Ваша наглость не знает границ! Вы притворились другим человеком, заманили меня в карету, и ещё возмущаетесь, что я защищалась?! — ахнула я.