— Дорогая, мне кажется, ты сильно преувеличиваешь. Ну что такое неопитек? В известном смысле его можно рассматривать как машину, только не механическую, а биологическую. Для человечества неопитек опасен не более автомобиля, уверяю тебя. Моллини сумеет подавить в них звериное начало.
Гильда смотрела на меня как на сумасшедшего. Я пытался воздействовать на нее с другой стороны.
— Милая, — сказал я, привлекая ее к себе. — Ведь мы же с тобой скоро поженимся. Тогда нам, как никогда до этого, будет необходима хорошо оплачиваемая и постоянная работа в солидной фирме. У нас будут дети, которым мы должны будем создать благополучие и какое-то, хоть небольшое, состояние. Так ведь? А где мы еще можем найти другую работу, которая сулила бы в будущем столь блестящие перспективы, как здесь? Когда начнется массовое производство неопитеков...
— Как ты можешь так говорить, Георг! — перебила меня Гильда с горячностью, которой я в ней не ожидал. — Ты понимаешь, что ты говоришь? Ради собственного благополучия ты готов стать соучастником преступления против человечества! Неужели ты настолько слеп, что не видишь, чем может обернуться открытие Моллини? Одумайся, пока не поздно, прошу тебя!
Наш долгий и тягостный разговор так ни к чему и не привел. Гильда упрямо стояла на своем. Уйдя от нее, я впервые задумался над тем, что я, в сущности, очень плохо знаю ее. Я всегда был уверен, что такие выражения, как „преступление против человечества“ и прочее в таком же духе, никто не принимает всерьез. Их, конечно, все охотно употребляют, потому что так принято, но никто такими понятиями не руководствуется в повседневной жизни. Жизнь требует логики и целесообразности, а если говорить проще — выгоды. А как же иначе? И вдруг находится человек, близкий и дорогой мне, который, оказывается, во имя туманных и в высшей степени отвлеченных идеалов готов поступиться своими (и моими) интересами. Как вы хотите, но это выше моего понимания! Может, виной всему женская мнительность Гильды?
15 февраля. Вот уже полмесяца неопитеки ведут тебя тихо, подозрительно тихо. Мой сосед по коридору биолог Генрих Шим рассказывает, что они усиленно переговариваются какими-то булькающими звуками, чего раньше не было.
Моллини резко сдал. В кабинет к себе он никого не приглашает, а по коридорам проходит держась близ стен. Вид у него ужасный — под глазами мешки, руки дрожат, в поведении появилось что-то суетливо-неуверенное.
Зачастили всякие специалисты из компании. Чуть ли не через день прилетают военные, все по поводу расчетов траекторий ракет. На нижних этажах идет монтаж всевозможной аппаратуры. Деньги, кажется, текут к нам рекой. На днях снова был боров, долго шептался о чем-то со стариком в его кабинете. Что-то затевается. Уж не хотят ли переходить на массовое производство неопитеков? Зря я, кажется, в тот раз высказался против.
Отношения с Тильдой, к сожалению, все хуже и хуже. Иногда, правда, в ней что-то пробуждается, и мы снова бываем вместе. Она все пытается уговорить меня уехать отсюда, но я тверд. Обычно эти встречи кончаются ссорами. Что ей мешает уехать? Может, она все же думает переубедить меня? Напрасные надежды.
27 февраля. Все, Гильда сегодня уехала. Последние дни мы с ней почти не виделись. Утром, идя к шефу, встретился с ней носом к носу. Она выходила из его кабинета. Поздоровались мы очень сухо и разошлись. Моллини я нашел в подавленном настроении. Он долго и, как мне показалось, без особой уверенности распространялся об этике ученого, говорил, что наука стоит вне политики. Приводил примеры. Когда надо, он бывает весьма красноречив и многословен. Не будь биологом, он мог бы сделать блестящую политическую карьеру. Я битый час выслушивал его излияния, и только под конец он сообщил, что Гильда оставила работу.
— Мало того, — добавил он сердито, — она еще пыталась обвинить меня, мягко говоря, в научной непорядочности. Каково?! Кстати, откуда она вообще узнала о существовании неопитеков?
Я сделал вид, что понял его вопрос как риторический, на который, как известно, ответа и не ждут.
Ну что ж, если говорить высоким стилем, я принес нашу любовь в жертву своим научным убеждениям. Оценит ли это кто-нибудь?
Неопитеки, по словам того же Моллини, ведут себя как паиньки. Дай-то бог, дай-то бог.
6 марта. „Бойся мартовских ид!“ Случилось ужасное, моя жизнь на волоске. Не знаю, удастся ли мне выбраться живым. Попытаюсь изложить все по порядку.