— Мой ассистент. Разрешите, я воспользуюсь вашей зажигалкой. — Чатраги, не спрашивая разрешения, развалился в объемистом кресле цвета хаки. Я последовал его примеру.
Пока Чатраги не торопясь прикуривал, потом лениво попыхивал сигаретой за каждым словом, полковник сначала побледнел, потом побурел и лишь после этого лицо его мало-помалу приобрело естественную окраску. Прежде чем начать говорить, он сделал несколько судорожных глотательных движений кадыком, словно ему вдруг стало не хватать воздуха.
— Господин Чатраги, — просипел он, наконец, полузадушенным голосом. — Я пригласил вас сказать, что пришло время действовать. Положение очень серьезное. Два вертолета с солдатами исчезли неизвестно куда. Несмотря на это, мы должны выявить основные скопления сил противника, окружить их и заставить сдаться!
Чатраги слушал рубленые фразы полковника с совершенно безмятежным видом, откинув голову на спинку кресла и полузакрыв глаза. Потом он вдруг встрепенулся, извлек свою неизменную фляжку и, сделав основательный глоток, с отвращением потряс головой. Полковник поперхнулся и начал медленно подниматься из-за стола. «Ну, сейчас будет!» — промелькнуло у меня в голове.
— Дорогой полковник, — завинчивая фляжку, как ни в чем ни бывало спросил Чатраги. — Как вы думаете, куда могли деться вертолеты?
Полковник, опираясь обеими руками о крышку стола, замер в полусогнутом положении, помедлил и опустился на свое место.
— Хотел бы я это знать, — проворчал он. На лице его было написано сильное желание выставить хамоватого Чатраги вон из кабинета, но сделать этого он, видимо, не мог. Чатраги между тем поудобнее устроился в кресле и задумчиво уставился в потолок.
— Я ожидал чего-то подобного, — глубокомысленно заметил он и надолго замолчал.
Полковник нетерпеливо заерзал в своем кресле, кашлянул, но это не возымело никакого действия: Чатраги все так же глядел в потолок.
— Господин Чатраги, вы — крупнейший специалист по неопитекам, — с кислой миной проговорил Тадэма. — Скажите, вы видите какую-нибудь связь между исчезновением вертолетов и этими обезьянами?
Чатраги перевел взгляд с потолка на полковника.
— Одно из двух, — изрек специалист по неопитекам, снова доставая фляжку. — Либо ваши солдаты так увлеклись поимкой неопитеков, что забыли о вас, либо они сами попали в плен к неопитекам, и тут уж, понятно, им тем более не до вас.
— Послушайте, — угрожающе начал Тадэма, снова меняясь в лице. — Мы тут с вами не на конкурсе юмористов...
Но тут уже озлился Чатраги.
— Нет, это вы послушайте! — заорал он, вскакивая с кресла. При этом он так энергично взмахнул рукой, что окатил из фляжки и меня и полковника. Кабинет стал наполняться острым благоуханием выдержанного французского коньяка.
— Не я ли предупреждал вас и всю вашу шайку о том, что с неопитеками обычные средства не годятся! —продолжал кричать специалист, размахивая уже пустой фляжкой. — Если они еще в то время, с голыми руками и ничего почти не зная об окружающей среде, разнесли лабораторию Моллини вместе со всей охраной, то чего от них можно ждать сейчас? Вы хотите применить те же методы, что и против безоружных туземцев в колониях или докеров, вооруженных булыжниками. Но тут вам противостоят существа, любое из которых в десятки раз умнее всего вашего генштаба! Я взывал к вашему благоразумию, я пытался разбудить в вас людей, но вы слишком биржевики, чтобы понять меня. Да, да, все вы трусливые биржевики! Компания боится потерять деньги, генералы боятся потерять дешевые счетные машины, правительство боится запятнать фрак в глазах мировой общественности. Ради бога, без огласки, полицейскими мерами, без шума, да верните нам их по возможности целыми — вот инструкции, которые мы получили! Что вы скажете теперь, дорогой Тадэма? Два вертолета и две сотни людей, и это еще не все! Нет, не все! А этих жертв могло бы не быть, если бы мы с самого начала обработали с воздуха верховья Дизары, чтобы там не осталось ничего живого. Никто не сказал бы нам ни одного плохого слова, даже если бы мы применили там химическое оружие. Люди и неопитеки не могут вместе жить на одной планете, как не возможен симбиоз человека и возбудителя бубонной чумы!
Только тем, что Чатраги был по своему обыкновению пьян, могу я объяснить эту его вспышку. Он уже давно и неоднократно имел возможность убедиться, что все его подобные попытки обречены на провал.
Когда Чатраги, совершенно обессилев, умолк, полковник, до того равнодушно рассматривавший свои ногти, холодно, с расстановкой произнес:
— Господин Чатраги, нас совершенно не интересует, что вы думаете о неопитеках. Нам нужны только факты и ваши знания, а все эти сомнительные политические выкладки, которые вы с такой горячностью изложили мне, не имеют никакого значения. Оставьте их пока при себе.