— Эй, Чав! — заорал кому-то во дворе здоровенный полуголый детина, свешиваясь со второго этажа дома, мимо которого я проходил. — Это ты сожрал мои галеты?
— Иди ты! — отвечал из-за забора невидимый мне Чав. — Зачем тебе теперь галеты? Тебя самого завтра сожрут обезьяны!
Во дворе заржали в несколько крепких глоток.
— А что они — людоеды? — спросил полуголый.
— А ты думал! — прокричал в ответ все тот же Чав. — Они, говорят, уже съели какого-то профессора с причиндалами. И его охрану тоже.
— Так ему и надо, профессору, — одобрил полуголый и скрылся из окна.
Где-то послышалось ровное, быстро нарастающее гудение. Я обернулся. Через некоторое время из-за вершин деревьев вынырнул маленький юркий вертолетик, протарахтел над улицей, накренился, делая разворот, и лихо сел прямо между домами.
Мне было все равно, куда идти, поэтому я направился к вертолету. Я был шагах в десяти от него, когда из кабины выскочил франтоватый пилот в голубом комбинезоне, бережно принял большие лакированные чемоданы и помог сойти двум женщинам и высокому полному господину в сером костюме.
Из-за заборов и из окон полезли любопытствующие физиономии.
— Вот это да! — загалдели со всех сторон. — Шикарные дамочки. Эх, мне бы такую!
— Эй, дядя! Зачем тебе сразу две? Вспотеешь. Уступи одну нам.
— Красотка, иди сюда, мы сделаем тебе хорошо!
— Молчать! — рявкнул, видимо, капрал. — Раз-зойдись!
— Чего орешь, дубина! — немедленно отозвался кто-то явно измененным голосом. — Что, на баб уж посмотреть нельзя?
Господин в сером величественно огляделся и заметил меня.
— Милейший, скажите, где мне найти полковника Тадэму?
— Полковник, наверно, в штабе. Это вон то здание, у которого, видите, стоят амфибии.
Отвечая, я мельком оглядел спутниц господина. Одна из них была платиновая блондинка с пышным бюстом и брезгливым выражением лица, а вторая — довольно высокая брюнетка с броскими, хоть и не особенно правильными чертами. Впрочем, за свою жизнь я уже успел убедиться, что подобные женщины становятся тем привлекательнее, чем дольше на них смотришь.
Господин в сером взял самый маленький чемодан и, вполголоса говоря о чем-то с блондинкой, направился в сторону штаба. За ними последовал голубой пилот, сгибаясь под тяжестью двух чемоданов.
— Разрешите, я вам помогу поднести вещи, — сказал я брюнетке.
— Пожалуйста, если вам не трудно.
Тон ее был предельно холодным. Очевидно, оживление, вызванное их прибытием, произвело на нее неважное впечатление. К тому, солдаты, несмотря на окрики капралов, продолжали глазеть и отпускать шуточки.
Некоторое время она шла впереди, но вдруг остановилась, поджидая меня.
— Скажите, вы, случайно, не знаете господина Чатраги?
— Ну как же! — воскликнул я. — Мы живем с ним в одной комнате.
— Вот как? Вы тоже медик? Или биолог?
— Да нет, ни то и ни другое. Я... — Тут я запнулся, не зная, как объяснить мое положение. — В общем, я считаюсь его ассистентом, — неуверенно закончил я.
— Ассистентом? — брюнетка удивленно оглядела меня. — Странно... Ну, хорошо. Я хотела бы увидеть его. Это возможно?
— Конечно. Он сейчас у себя, пойдемте.
По дороге я начал запоздало раскаиваться, что веду к Чатраги неизвестную женщину, не зная, в каком он сейчас состоянии. Может, он безнадежно пьян. Впрочем, если эта женщина, допустим, его жена, то ей, естественно, хочется увидеть его немедленно, в каком бы он состоянии ни был.
Прежде чем войти в комнату, я громко постучал и, просунув в дверь голову, спросил:
— Ник, к нам можно?
Чатраги поднял с подушки растрепанную голову, близоруко прищурился и, узнав меня, недовольно пробурчал:
— Что за шутки, Рэй?
Вместо ответа я распахнул дверь и пропустил вперед брюнетку.
— Зонта! — ахнул Чатраги, вскакивая. — Вы ли это, дорогая?
— Как видите, Ник, — отвечала брюнетка, протягивая руку, которую Чатраги поцеловал с незнакомой мне в нем изысканной галантностью.
— Садитесь же, Гильда, и рассказывайте, что вас снова привело сюда, — он очень ловко, мимоходом смахнул со стола весь беспорядок. — Извините, дорогая, за наш чисто мужской неуют, к тому же мы не можем вам предложить ничего, кроме спирта. Хотите, я разогрею консервы и вскипячу кофе?