Тогда кто?
Асе сделалось по-настоящему жутко. А что, если этот курильщик, как и она недавно, наблюдает сейчас за квартирой номер восемь? И наблюдал все то время, пока она здесь находилась. И видел, как она металась по квартире с ведрами и тазами, заливая огонь. И рассмотрел ее отлично, потому что шторы к тому моменту выгорели по самый карниз. Какая же она дура! Почему было не оглядеться по сторонам? Почему было не обратить внимание на предметы, ее окружавшие? Нет ведь, вперила взгляд как зачарованная на это идиотское окно, будто оно средоточие Вселенной, и проморгала коллегу по цеху наблюдателей…
Вспомнив о том, что Ванька, который спешит ей на помощь, может быть запеленгован курящим невидимкой, Ася потянулась было к мобильному телефону, и вот в этот самый момент и раздался условный стук в дверь.
– Вань, ты?! – спросила она из-за двери.
– Я, открывай, – произнес он тоном, не сулящим ей добра.
Оно и понятно, она ж теперь по самые уши у него в долгу. Что согласился выслушать и помочь – в долгу. Что приехал – в долгу. А уж о том, что они станут делать с окровавленной женщиной и чего Асе потом это будет стоить, и думать не хотелось.
Она впустила сводного брата в чужую квартиру, где хозяйничала вот уже с час, и тут же свистящим шепотом поинтересовалась:
– А ты на чем приехал? Я машины твоей не видела.
– А другую видела? – Ванька схватил ее за руку, потянувшуюся к выключателю, и попенял: – Ты совсем глупая, да?! Тебя наверняка уже пасут, а ты к свету тянешься.
– Почему это сразу меня пасут? – возмутилась Ася. Негромко правда. – Чуть что, так сразу меня!
– А кого? Меня? – Он хмыкнул многозначительно и на ощупь пошел в комнату. – Где труп?
– Чур меня, чур! – зашикала ему в спину Ася, медленно продвигаясь следом и мысленно вознося молитву Ванькиной отзывчивости. Хоть и ирод, но все же не чужой. Приехал опять же, не бросил ее одну. – Живая она. Голая, правда, и вся в крови.
– Очаг повреждений где? – обронил он через плечо, останавливаясь у дивана.
– Чего?! Слушай, Вань, ты бы не умничал, а! Я что, ее осматривала? Мне и дотронуться-то до нее было страшно…
– Страшно или противно? – догадливо ухмыльнулся он в темноте. – Или страшно противно?
– Да пошел ты!
– Ася, не груби старшему брату, – беззлобно отозвался ирод в темноте и тут же засветил фонариком прямо ей в лицо. Поглазев на нее с минуту, пробормотал с плохо различимой интонацией: – Хороша… А если бы тот, кто ее… покалечил, пришел бы и за тобой? Ты об этом подумала? Что ты вообще делаешь со своей жизнью, сестренка? Когда начнешь умнеть? Носилась, тушила пожар, не додумавшись посмотреть в окно…
– А что бы я там увидела? – не к месту спросила она. Ванька к тому времени уже склонился над женщиной.
– Ты бы там увидела темную «восьмерку». По-моему, цвета «баклажан». И кого-то в ней за рулем. Кого-то, кто курит и не спешит уехать, – проговорил Ванька, осторожно поворачивая хозяйку квартиры.
– И что? Может, он просто так там сидит и курит…
– Ага, просто! Просто вышел покурить из дома в четыре утра. Просто пепельница у него там есть, в машине-то. Пепельница и еще прикуриватель. Так, что ли?
– Не так, – виновато согласилась Ася, потом нетерпеливо поинтересовалась: – Ну что там с ней, Вань?
– Я откуда знаю! Нашла рентген… Давай-ка вытащим ее отсюда, завернем во что-нибудь и снесем в машину. – Ванька зажал фонарик в зубах и бесцеремонно потащил даму за ноги из ниши, в которой она лежала.
– Ты что делаешь, ирод?! – заскулила Ася, отступая. – Ты же ей голову оторвешь!
– Ничего, она, кажется, живучая. – Вытащив пострадавшую на середину комнаты, он принялся беззастенчиво ее разглядывать, высвечивая каждый участок ее тела фонариком. Потом стащил с дивана простыню, укутал женщину, словно мумию, и, взвалив ее на свое широченное плечо, пробормотал с характерной хрипотцой: – Какой генетически чистый экземпляр пострадал! Такая красотища… А вот надо же… Будет теперь ходить под себя… с такой-то дыркой в голове…
Асю сильно покоробило его заявление. Тут же она представила себе, какими глазами мог смотреть на длинноногую блондинку ее Ленчик… но комментировать ничего не стала. Пусть красивая, пусть фигура и ноги шикарные, пусть! Но за что-то же схлопотала дамочка по башке…
Ася злорадствует? Черт возьми, она злорадствует?! Может быть. Но при ее достаточно скромных внешних данных и сложившихся драматических обстоятельствах это было то немногое, что она могла себе позволить.
Они вышли из квартиры, не забыв захлопнуть за собой дверь, и начали осторожно спускаться по красивой лестнице. Ася направилась было к подъездной двери, но ее остановило гневное шипение сводного брата:
– Ты куда, чучело?
– Как куда? Там у меня машина! И твоя…
– Моя за домом. Тут проходной подъезд. Ты что, этого не знала?
Надо же! Про подъезд она тоже не знала. Не углядела, таращась все больше на окна. И правда чучело. Две недели наблюдала, а самое важное упустила. Количество цветов на тюлевой занавеске точно помнит – девятнадцать штук, а вот что дверь черного хода открыта, не разглядела.
Понуро опустив голову, Ася вышла за Ванькой на улицу через запасную дверь и тут же увидела его машину – шикарный «Форд» с огромными, как у трактора, колесами, с тонированными стеклами и блестящими бамперами. «Форд» ироду подарила его мамаша. Асина, стало быть, мачеха. Ася, помнится, долго язвила по этому поводу, но после того как Ванька устыдил ее, язык благоразумно прикусила. Дело в том, что мачеха предлагала и ей машину такой же марки и такой же точно стоимости, но она принципиально отказалась, продолжая ездить на «Жигулях» покойной матери.
– Чего замерла? – Сводный брат открыл огромный, будто погреб, багажник и без лишних церемоний сунул туда свою ношу. Захлопнул его, вытер руки носовым платком и полез в машину со словами: – Топай теперь до своей тачки.
– Как это, Вань?! – Ася, которая уже хотела пристроиться с ним рядом в машине, встала как вкопанная. – Я же боюсь!
– А ну как ментов поутру кто-нибудь вызовет, углядев следы пожарища через окно, что тогда? – Он смерил ее совершенно чужим и совершенно неодобрительным взглядом и закончил укоризненно: – Иди уже, чучело. Я буду рядом. Подстрахую, если что.
– А идти через подъезд? – промямлила Ася, которой до смерти не хотелось снова входить в пустое холодное парадное с шикарной мраморной лестницей и ярким светом под потолком. – Вань, может, я того… угол дома обогну?
– Вот я тебе сейчас обогну! Ступай, сказал. Не дай бог кто-нибудь проснется и в окно вздумает посмотреть.
Он уронил свое большое тело на водительское сиденье, заставив красавицу-машину качнуться под его весом. Заработал мотор, и «Форд» медленно двинулся с места. Асе ничего не оставалось, как следовать Ванькиным указаниям. Стремглав пролетев подъездное пространство от двери черного хода до парадной двери, она выскочила на улицу и с шумом перевела дыхание. Слава богу! Кажется, ничего не случилось! Она жива и здорова. Машина ее стоит на прежнем месте, приветливо подмигивая красным глазком сигнализации. Наблюдатель, если, конечно же, и в самом деле он был наблюдателем, исчез. Исчез вместе с машиной и нервно прыгающим сигаретным огоньком.
Мало ли кто это мог быть, сделала для себя вывод Ася, заводя машину и выезжая со двора. Дел больше ни у кого никаких нет, только как за ней следить. Вернее, не за ней, а за квартирой номер восемь. У нее-то все понятно: ее интерес прямо пропорционален силе ее чувства по отношению к непутевому Леньке. А у того, с сигаретой, что? Да ничего, если только… если только это не обманутый муж генетически совершенной особи. А что? Чем не мысль! Может, Ленька тут совсем и ни при чем? Он пришел, повидался и ушел через заднюю дверь, чтобы не быть замеченным. Муженек явился следом и шарахнул свою неверную супругу по башке, а квартиру поджег в состоянии аффекта или чтобы следы своей скорой расправы замести. А потом уселся в машину и стал ждать, когда разгорится.
Вот это да! Вот это она молодец! А то ведь что удумала: Леньку во всем обвинила! Стал бы он убивать кого-то… Он же… он же не такой, ее Ленька. Он совсем другой. Он кто угодно, но не преступник.