Но почему же рыбы? Разве ей так уж неуютно в рукотворном море?
Возведение плотин очень существенно изменило жизнь рек. До их появления регулярные весенние паводки ежегодно заливали нерестилища как «аборигенов», никуда из реки не уплывавших, так и пришлых «кочевников» — проходных и полупроходных рыб, живущих в море, а размножающихся в реке. В их числе были ценнейшие осетровые — красная рыба, белорыбица, а также множество видов сельди: что ни река или речушка, то свой вид селедки.
Мы уже упоминали о том, что «во времена оны» в Темзе ловили красную рыбу под окнами парламента. Тогда, как, впрочем, и теперь, из этой породы больше всего ценился осетр. Еще со времен Эдуарда II, правившего Англией в XIV веке, рыбаки были обязаны каждого пойманного осетра предлагать королю. Конечно, брал он далеко не каждого: важен ведь не подарок, а уважение…
В 1953 году в Северном море поймали последнего атлантического осетра. По обычаю его тут же предложили королеве, но, не дождавшись ответа, продали рыботорговцу. А королева милостиво согласилась принять редкое подношение! Еще бы: в Западной Европе увидеть живого осетра почти так же сложно, как и живого мамонта!
Между тем в Прибалтике в конце XVIII века батраки оговаривали у хозяев условия найма: блюда из лососины — не чаще трех раз в неделю. Всего 100–150 лет назад в некоторых районах Северной Америки икру осетра подавали к столу бесплатно, как дешевую закуску или приправу — вместо соли. Вы, возможно, слыхали рассказы о том, как еще недавно во время хода сельди на нерест где-нибудь на Волге или на Дону можно было воткнуть весло в воду, и оно держалось. К слову, о сельди… В бассейне Каспия до 60-х годов прошлого столетия ее и за рыбу-то не считали: использовали исключительно для вытопки жира — на церковные свечи и прочие «технические» нужды. Причем называли сельдь почему-то «бешенкой».
Скажем прямо: времена эти канули в Лету. Будущее осетровых и всех рыб, кочующих из моря в реки и обратно, целиком в руках человека. Но пока он делал все, чтобы заменить естественную икру искусственной, а селедку — соленым бычком.
Удивительного и даже нового в этом факте ничего нет. Еще в 1863 году ежемесячный московский журнал «Акклиматизация» жаловался, что «почти во всех странах Европы, в продолжение текущего столетия, постепенно стал делаться более или менее ощутимым недостаток в рыбах, в особенности пресноводных… Самый страшный враг пресноводных рыб есть сам человек». В списке неблаговидных по отношению к рыбьему поголовью деяний человека первыми журнал называет «регулирование течения рек» и пароходы, пугающие рыб и губящие их икру.
Плотины, превратившие реки в цепи озер, преградили доступ проходным рыбам к исконно принадлежавшим им нерестилищам.
Пока плотина далеко от устья, осетр, белуга и другая «рыбья знать» еще могут найти укромное местечко где-нибудь на мелководье, где можно подумать о потомстве. Плотины Днепрогэса и Цимлы мало что изменили в их жизни. Но вот понадобилось соорудить в низовьях Днепра Каховское водохранилище, перегородить Дон в районе Кочетовки и станицы Николаевской… Плотины приблизились к устью на 100–150 километров. Люди, получив воду для полей и городов, разрушили рыбьи дворцы бракосочетаний. Размеры нерестилищ сократились до размеров пойм. А здесь далеко не всем уютно и просторно!
Но дальше — больше!
С развитием орошаемого земледелия на юге Украины, с расширением городского и жилищного строительства все меньше воды понесут в Черное море Днепр и Южный Буг. Днепрово-Бугский лиман начнет солонеть, как это уже произошло с Азовским морем; исчезнут в реках последние удобные мелководья. Вследствие этого будут практически лишены возможности продолжить свой род все осетровые, чехонь, сельдь, некоторые породы леща, сазана и судака, полностью исчезнут тарань и рыбец. Как лечить «плотинную болезнь»? — спросите вы. Плотинами, конечно же.
Специалисты предлагают еще раз перегородить, но теперь не реку, а море. В Керчи построить плотину через пролив, южнее Николаева — через Днепровский лиман. Последнее приведет к полному исчезновению в бассейне Днепра осетровых и прочих проходных рыб, зато создаст благоприятные условия для речных аборигенов.
С Азовским морем дело обстоит иначе. Ихтиологи надеются превратить его в… «осетровое море». Задача эта не из легких, но в принципе решаемая.
Необходимость спасения Азова диктуется множеством соображений. Главным из них является уникальность этого бассейна, который по биологической продуктивности не имеет себе равного в мире: если в среднем моря и океаны продуцируют 9 тонн органики на один гектар поверхности, то Азовское море — 90. Это объясняется наличием здесь огромных площадей для нереста, низкой соленостью моря и насыщенностью его кормами (высоким кормовым потенциалом). В свою очередь, перечисленные факторы обусловлены относительной замкнутостью Азовского моря, малыми его глубинами, значительностью стока рек (Дона и Кубани прежде всего), развитостью их дельт.