Она докуривала уже третью сигарету, когда появился Краснолыков. Он был похож на попа-расстригу в своём старом, издали напоминающем рясу, чёрном пальто.
— Хорошо-то как сегодня, — приветствовал он. — Радостно!
— Да, да, — рассеянно кивнула Ангелина. Как только она увидела православного танкеточника, ей захотелось съебаться домой, выпить пива и лечь спать, но было уже поздно.
— Люди должны придти в пять утра, а сейчас только три. Давайте, пока всё не началось, сходим в церковь, она недалеко, и там очень красиво. Недавно туда с женой сходили, к нам присоединились ещё несколько прихожан, и чудо стало полнее, глубже. Радостнее.
Меньше всего Геле хотелось идти в эту вульгарную аляповатую церковь, но она ничего не сказала.
— Понимаете, — исповедовался по дороге Краснолыков, — мы ведь с ним какое-то время дружили, пили вместе. Даже в церковь ходили, а потом он вспомнил, что он панк, и всё пошло по пизде. Извините, пожалуйста.
Церковь была заперта, но у Краснолыкова, который раньше подрабатывал чтецом и алтарником, сохранился дубликат ключа. Внутри был такой же дешёвый кич, как и снаружи, особенно доставляли иконы, нарисованные каким-то халтурщиком.
— Ага, очень мило, — сказала Геля, ведь надо же было что-то говорить.
— Ангелина, — произнёс поэт, приторно улыбаясь, — вам не кажется, что храм — наилучшее место для уединения мужчины и женщины? Я знаю, что сие считается ересью, но ведь потом можно покаяться перед господом в сердце своём.
Геля пожалела, что вообще связалась с Краснолыковым. Что написала ему однажды:
«Я всегда мечтала встречаться с православным человеком, любящим природу, животных».
Всё это ради того, чтобы он выдал ребятам из организации адрес Содомова и помог довести его до моста. Она собиралась принять непосредственное участие в экзекуции, а теперь неизвестно, чем закончится эта хуйня.
«Уже утро, блять, — подумал Содомов. — Птицы, сцуки, поют под окнами, как подорванные».
С тех пор, как его заставили подписать заявление о добровольном уходе из местной газетки — православный главред не хотел работать с человеком, чьи дневники постоянно замораживают за детскую порнографию, — ему никуда не надо было спешить. Хочешь — спать ложись, хочешь — пей, хочешь — дочитывай рукописи графоманов: главный редактор сетевого журнала за детскую порнографию не увольнял.
Среди присланных текстов была и подборка за подписью Краснолыкова. Потрясающая наглость. Алексей понял, что надо лечь спать, но тут в дверь позвонили.
— Привет, подставной активист, — сказал уже знакомый читателю длинноволосый парень.
— Привет, фашик, — ответил редактор.
Алексей уже два года снабжал его отменной детской порнографией. Участники секты Праведный Гнев Содомова знали и любили, хотя и не все.
— Содомов, — сказал длинноволосый парень, — я не фашист, просто меня тошнит от AFA. Зачем ты сотрудничаешь с ними — неужели только ради бабла?
Алексей допил кофе, помолчал.
— Понимаешь, — сказал он, — я ненавижу фашизм. Женщина, заплатившая мои долги за квартиру и ноутбук, была еврейкой. Один из немногих моих вменяемых начальников был евреем. И, наконец, мне очень нравится один четырнадцатилетний еврейский мальчик, но это только мечты. Фашисты оскорбляют мои чувства к этим людям, как бы глупо и банально это ни звучало. Я пытался с ними бороться и теперь вынужден распускать слухи о моём сотрудничестве с Единой Россией, чтобы скины не ворвались ко мне домой. А что касается Ангелины — этой публикацией я как бы убил двух сфинксов: во-первых, напечатал текст талантливого автора; во-вторых, это была часть моей борьбы с фашизмом. Так получилось, что эти нити слишком тесно переплелись, а нож, который мог бы их разрубить, я, кажется, проебал ещё в прошлой жизни.
— Я так понял, что ты бухаешь ещё с прошлой недели, товарищ редактор, — сказал длинноволосый парень.
— Да, — устало согласился Алексей, — бухает товарищ редактор. Как сцуко.
Парень набрал номер Гели, та не отвечала.
— Пиздец… Народ в переулке ждёт, а она в церкви. А когда Краскоедова набираешь — он в той же церкви. Надо что-то делать.
Легавые и чиновники часто выдают своим родственникам мобильные со специальными ментовскими настройками. Когда вы звоните менту, на его дисплее отражается серия и номер вашего телефона. А если мент позвонит вам, на его дисплее отразится ваше местонахождение.