— У меня такое впечатление, — отозвался Алексей, — что ты всё это время общался со мной, чтобы я выдал вам этого мудака Краснолыкова и помог его довести. Но, в конце концов, я должен принять участие в экзекуции, тем более — в издевательстве над мудаком, который стучит на сквоттеров ментам. Я сто лет не принимал участие в экзекуциях, и мне уже наплевать, чем закончится эта хуйня.
В половине четвёртого утра в храм Успения Божьей Матери зашли пятеро человек. У двоих лица были наполовину закрыты шарфами, у троих на головах — чёрные чулки с прорезями для глаз. Пасущаяся возле церкви полоумная бабка решила, что опять бандиты пришли каяться, и спокойно попиздовала дальше.
Пятеро человек увидели валяющегося на полу поэта-авангардиста, который не знал, что у Гели с собой электрошокер. Поэту связали руки, заткнули рот и велели вести себя тихо.
— Сначала с этим долбоёбом разберёмся, а потом — со вторым, — дружелюбно пояснил один из анархистов. Геле ничего не оставалось, кроме как молча последовать за ними.
Краснолыкова заставили подняться на железнодорожный мост и привязали к перилам прочными верёвками. На грудь ему повесили табличку со словами: «Вниз — это туда» и стрелкой, указывающей на полузамёрзшую реку под мостом. Поэт не видел, что к верхнему пролёту прикреплён транспарант:
«ВОЙНА. ЛЕНЬ. НОЯБРЬ».
Для милиции, явившейся тремя часами позже, осталось тайной, каким образом злоумышленники его туда присобачили. В райцентрах менты всегда приходят поздно, и для них всё остаётся тайной — или как бы остаётся.
Было паскудно, страшно и холодно. Снежинки мельтешили перед глазами, будто крылатые белые вши.
«Ёбаные, ёбаные бляди, — думал Краснолыков, мелко дрожа. — Как же мне с вами жить, что же вы, уёбки, делаете? Вы же в аду сгорите за прегрешения перед Словом, ёбаные, ёбаные бляди».
Ключ от церкви подобрал кто-то из нападавших и выкинул на помойку. Чуть позже в храм заглянули воры и украли два подсвечника.
Праведногневцы привели Гелю в полуободранную квартиру на пятом этаже. Было уже совсем светло, и она различила на обоях в прихожей полустёртые пентаграммы. В гостиной на полу валялись ноутбук и распечатка книги Троя Саутгейта «Julius Evola: A Radical Traditionalist».
— Сергей, который типа предлагал принести редактора в жертву, — сказал один из анархистов, стаскивая платок, закрывавший лицо, — тот самый графоман, о котором я вам в прошлом году писал, что не буду его публиковать даже за деньги. У него там была куча опечаток: «горловое пенисе» вместо «пение» и всё такое прочее. Что вы так на меня смотрите, Ангелина, — я не похож на свою фотографию, да?
«8 ноября, около пяти часов утра на железнодорожном мосту города В. был обнаружен белый транспарант, на котором чёрными буквами было написано: «ВОЙНА. ЛЕНЬ. НОЯБРЬ». Пока ни одна религиозная или политическая организация не взяла на себя ответственность за эту акцию. По одной из версий, это была самопрезентация местного поэта Владислава Краснолыкова, который попросил знакомых привязать себя к перилам моста под транспарантом. Акционист в полубессознательном состоянии доставлен в психиатрическую больницу».
2010.