Неожиданно я ощутила легкую вибрацию вокруг клитора и почти выпрыгнула из собственной кожи. В то же мгновение Коул переместил игрушку и опустил самый ее кончик в мой пупок, а затем начал скользить ею вдоль бедренной кости. Используя легкие, будто перышко, прикосновения, Коул перемещал вибратор по внутренней стороне моих бедер так, словно был художником, а я его счастливым холстом.
Когда Коул снова дотронулся до клитора, но в этот раз с чуть бо́льшим давлением, и мои бедра по собственной воле рванули вверх. Лишь на мгновение он скользнул твердым кончиком внутрь меня, давая понять, что пытка еще не закончена. Я едва ли успела привыкнуть к ощущениям, как он снова начал рисовать узоры на моем теле, поднимаясь к правой груди.
– Открой, – скомандовал Коул.
Жужжание прекратилось, и розовый член опять оказался у моих губ. Я не могла, да и не желала разрывать наш с Коулом зрительный контакт, принимая игрушку глубже в рот и втягивая щеки. Коул наблюдал за мной потемневшими глазами, понимая, что я ощущаю вкус собственного возбуждения на языке. Затем он вытащил вибратор из моего рта, включил его и продолжил рисовать извилистые линии теперь по левой стороне моего тела.
Обведя розовым кончиком клитор, он сказал:
– Я хочу, что бы ты представляла именно это, когда в следующий раз будешь касаться себя.
«Чеееерт, я могла кончить от одного лишь тона его голоса!»
Коул вновь начал дразнить мои влажные складочки, пока я, сжимая в руках, тянула простыню и бормотала его имя.
– Коул, пожалуйста, – молила я.
– Ты этого хочешь, Сиси? – Примерно половина вибратора исчезла внутри меня, и я выгнулась дугой от остроты ощущений.
Глаза Коула теперь были полностью черными, от яркой синевы остался лишь крошечный ободок.
– С чьим именем ты будешь ассоциировать подобное наслаждение, Сиси?
– С твоим. – Я была настолько перегружена его доминирующей позой, тональностью голоса, интенсивностью взгляда, что едва могла говорить.
– Я не слышу, крошка. Отпусти это и скажи мне, кто заставляет тебя чувствовать себя так! – Наклонив голову, Коул сжал зубами мой сосок, слегка потянул его, и все...
Я падала, падала, падала в воображаемую пропасть, задыхаясь и крича его имя.
– Умница, – прошептал Коул, убирая влажные пряди с моего лица. – А теперь отдышись и приготовься. Я хочу показать тебе, чем реальный член отличается от игрушки.
Глава 8. Сиси и «Розетта Стоун»
Услышав, как хлопают дверцы кухонных шкафов, я заставила себя скатиться с кровати. Тело запротестовало, когда я попыталась удержаться в вертикальном положении, стоя на своих желеобразных-пост-крендельковых ногах. Покачиваясь, словно новорожденный жеребенок, я сделала несколько неуверенных шагов, и сразу же вписалась в дверной косяк, начисто забыв о своей частичной слепоте.
– Долбаный одноглазый пират! – проскулила я.
– Сиси? – прокричал из кухни Коул, и я хныкнула в ответ. – Почему ваза находится в кофеварке?
Что?
Пошатываясь, я медленно, словно по минному полю, пошла через гостиную, огибая расставленную мебель и удерживая одной рукой одеяло, обернутое вокруг моего обнаженного тела.
– О чем ты говоришь? – спросила я, достигнув места назначения.
– Ваза запихнута в кофеварку, а цветы, которые я подарил, стоят в кофейнике. – Пояснил Коул. – Конечно, это очень авангардно, и есть уже полная ваза кофе, но я хотел сварить свежий. Правда, не знаю, как работает эта твоя причудливая кухонная система.
«Убейте меня! Как же я могла вчера перепутать вазу с кофейником?»
‒ Не обращай внимания. Все это последствия того, что Лерой слопал мою линзу.
– Тебе помочь навести порядок? – поинтересовался Коул.
– Лучше я потом сама все приберу, ‒ ответила я и мысленно добавила: «Когда ты не сможешь увидеть меня в ужасных очках в роговой оправе».
– Что ж, в таком случае, – начал он, – с твоего разрешения я воспользуюсь душем и выйду, чтобы купить нам кофе. Ты не против?
– Потрясающий план, – одобрила я и направилась обратно в спальню. С Лероем, который уцепился за край одеяла, волочащийся за мной по полу, и ехал на нем, как на ковре-самолете.
Спустя несколько минут Коул вышел из ванной, одетый в одно лишь полотенце. Встрепенувшееся либидо хорошенько пнуло мой спящий мозг, чтобы привлечь его внимание.