Глядя на Люси, я ощутила, что меня начинает маленько потряхивать. Попыталась улыбнуться и засунула руки себе под жопу, чтобы она этого не заметила.
— Вообще-то не знаю, — сказала я.
Как раз подобное чувство и привело меня сюда.
4
Отделение под названием «Флит» (наш дом родной на настоящий момент) располагается прямо напротив через лифтовый холл от отделения «Эффра», одного из четырех отделений неотложной психиатрической помощи в на редкость облупленном и уродливом корпусе «Шеклтон» — специализированной психиатрической лечебнице при Хендонской[12] районной больнице. «Флит» — лучше не спрашивайте меня, названия вроде каким-то образом связаны с исчезнувшими лондонскими реками — представляет собой смешанное женско-мужское отделение, способное вместить до двадцати одного пациента за раз, но обычно здесь содержится от пятнадцати до восемнадцати. Как правило, мужиков и теток тут примерно поровну, и примерно такое же соотношение между добровольными пациентами — «неформалами» — и теми, чьего мнения при поступлении никто не спрашивал.
Теми из нас, кого притащили сюда силой, брыкающихся и визжащих.
Или заманили сюда хитростью.
Или которые даже не помнят, как сюда попали.
Я особо не склонна якшаться с «добровольцами», поскольку вроде как нет никакого смысла даже просто знакомиться с ними. Как правило, они проводят здесь от силы пару-тройку дней, и некоторые из них находятся здесь только лишь потому, что это бездомные, которые мечтают пару ночей поспать в нормальной кровати с четырехразовым питанием. «Пациенты крутящихся дверей» — вот как санитары их тут называют. Вошел, вышел, потом опять обратно, а дальше они уже сыты по горло картонными матрасами и всякими мудаками, будящими их посреди ночи. Только если не становится совсем тяжко или не ударяют первые заморозки.
Не буду обвинять таких людей в симуляции — они наверняка так же больные на всю голову, как и все остальные из нас, — но что касается Кевина и того, что произошло после, они не особо важны.
Так что на данный момент сосредоточу свой рассказ на тех, кто постоянно находился в отделении в то время — а может, и до сих пор там находится. На задвинутейших из задвинутых, кто по иронии судьбы как раз и не дал мне окончательно сойти с ума. Моих сотоварищах-недоумках по отделению «Флит». Моих закадычных друзьях, а время от времени и заклятых врагах. На моем племени… моей семье.
На этой дикой банде психически неустойчивых людей с реально потекшей крышей, с которыми мне приходилось иметь дело.
На «принудительно госпитализированных»…
Так что, как изысканно принято выражаться в приличном обществе, позвольте мне поименно представить присутствующих здесь дам и господ.
Начну с мужиков, пожалуй, поскольку вспоминать тут особо нечего.
КЕВИН. Ну… парень уже отдал концы, ясен пень, но как-то нехорошо это звучит, как будто это все, что он из себя представлял, или это все, что ты вообще про него знаешь. Он был лет на десять моложе меня и болел за «Вест Хэм»[13], что, конечно, стыд и позор, но ничего уж тут не попишешь. У него были «проблемы», естественно, и вам наверняка понятно, что абсолютно у всех, кого я собираюсь описать, их тоже предостаточно, так что я больше не буду использовать это дурацкое слово. У Кевина все они были как-то связаны с его родителями, по-моему, но он никогда не вдавался в детали. Он был здесь одним из самых дружелюбных ребят. Иногда слишком уж дружелюбным, если по-честному — в том смысле, что некоторые люди этим беззастенчиво пользовались, а он на самом деле не мог в достаточной степени за себя постоять, без чего в таких местах никак. По-моему, перед поступлением сюда Кевин был скинхедом, и я помню, как он буквально расцветал, показывая мне свои татуировки. Улыбка у него была просто чудесная. Я так и не выяснила, как он в итоге оказался в нашем отделении и что произошло перед тем, как его направили на принудительное лечение, но точно знаю одно: во все это была явно вписана наркота, а наверняка и после… ну, короче, вы поняли.
Да, и он был в отличной физической форме, просто не могу здесь об этом не упомянуть.
12
13
«