Гермиона высвобождает одну руку и просовывает между их телами, чтобы простимулировать клитор. И ее тут же бросает в дрожь — она на грани удовольствия.
Драко, очевидно, тоже это понял.
— Глаза, Грейнджер, — выдыхает он, Гермиона хнычет в ответ, ошеломленно качая головой.
— Я не могу, — выдавливает она. Если посмотрит на него, то потеряет связь с реальностью.
Она чувствует, как выходит из-под контроля и устремляется к освобождению. В одном человеке не может уместиться столько чувств — она уверена в этом. Если Гермиона взглянет на него, это может убить ее.
— Ты можешь, — настаивает он, задыхаясь, и требовательно нависает над ней. — Посмотри на меня.
Это не просьба. Она кричит в протест, уверенная, что вот-вот утонет. В последний раз зажмуривает глаза, прежде чем с силой распахнуть.
В тот момент, когда он ловит ее взгляд, все тело замирает, ноги вытягиваются до предела, дыхание застревает в легких. Момент блаженного ощущения, когда она погружается в серебристую вселенную его радужек. А потом кричит изо всех сил, хватаясь за него. Каждый мускул сжимается. Он прижимается к ней своим лбом, удерживая зрительный контакт, пока они полностью не поддаются удовольствию.
***
Она думает, что в момент пока он кончал, второй оргазм затуманил ее мозг. В одну секунду влагалище сжимало и разжимало его член, тело полностью вышло из-под контроля, а потом она плавала в серебристом море его глаз. Должно быть, после этого он слез с нее, потому что ощущается прохлада на животе, талии и ключицах. Гермиона пытается сфокусировать взгляд, но понимает, что для этого требуются слишком большие усилия. Она позволяет себе расплыться лужей, которой теперь и является.
Через некоторое время, или, может быть, всего через несколько секунд — кто знает? — она замечает, что начала дрожать. Сразу же ее приподнимают, а затем натягивают одеяла. У нее почти нет возможности для перемещения, но Грейнджер пытается прижаться к мягкой ткани. Они чудесно прилегают к коже, пушистые, шелковистые и теплые. А потом становится еще жарче, потому что сильная рука обхватывает ее за талию и притягивает к твердой манящей груди. Это немного отрезвляет — другие звуки начинают слышаться. Сзади доносится тихое бормотание, и чья-то рука гладит ее голове. Она мурлычет от удовольствия, закрыв глаза и запрокинув подбородок, и ноги переплетаются с его.
Какое-то время она наслаждается ощущением безопасности и комфорта. Однако в конце концов в горле першит, и она понимает, что хочет пить. Гермиона пытается восстановить свои мозговые процессы — выходит как у ребенка с покрытыми маслом руками, пытающегося поймать улетающий воздушный шар. Наконец, она приходит в себя и замечает красное покрывало, вспоминает, что за ее спиной лежит Драко Малфой. Обнимает ее. Способность думать о чем-то еще, кроме своего наслаждения, которое она испытывает от его заботы, пропадает.
Но ей действительно необходима вода, поэтому Гермиона слабо двигается вперед, пытаясь сесть. Все ее усилия прерываются рукой, обнимающей за талию.
— М-м-м-р-г-г, — недовольно ворчит она — и, уверена, это очень сексуально — после этого Драко ослабляет хватку, хоть и немного. Конечно, она потратила все свои силы на первую попытку встать с кровати, поэтому это уже не имеет значения.
Ладонь, которая гладит волосы, замирает. Его слова складываются в предложения, но она не в состоянии их переварить.
— Возвращаемся в страну живых? — спрашивает он низким голосом.
Она издает звук согласия.
Драко отстраняется, из-за чего Гермиона становится недовольной, но потом нежные ладони обхватывают ее талию и помогают сесть, опершись на изголовье кровати. В поле зрения появляется стакан с водой — она тянется за ним, но обнаруживает, что руки сильно ослабленные. Гермиона хмурится. Стакан подносят к губам, она делает большие и шумные глотки в попытке утолить жажду. Стоит стакану опустеть, как его убирают.
Постепенно чувствительность тела начинает приходить в норму.
— В него было добавлено восстанавливающее зелье? — спрашивает она, моргая.
— М-м-м-м-м, — тянет Драко со своего места, сидит около нее, пальцы лениво поглаживают ее кисть. Одеяло обвилось вокруг бедер и соскользнуло достаточно низко — Гермиона недовольно заметила, что он надел новые боксеры.
Он, должно быть, увидел ее пристальный взгляд, потому что засмеялся и затащил ее обратно в постель. В этот раз она менее послушная, но и не собирается с ним бороться. В итоге Гермиона возвращается в прежнюю позу, в большей мере осознавая то, в каком новом качестве предстал Драко Малфой.
— Итак, — говорит Драко, касаясь подбородком ее макушки. Быть в его руках действительно приятно. Она бы никогда не назвала Драко Малфоя любителем обнимашек.
— Итак, — повторяет она.
— Что-нибудь болит?
Она отрицательно мотает головой, сознание все еще одурманено.
— Есть какие-нибудь гневные тирады, которые ты хотела бы высказать?
Это вызывает у нее приступ смеха.
— У меня нет никаких жалоб, — заверяет она Малфоя. И даже не может заставить себя смутиться по этому поводу.
Гермиона ощущает его ухмылку за спиной.
— Возможно, — протягивает он, демонстрируя свой аристократический акцент во всей красе, — тогда пора немного поболтать.
Ее брови сходятся в замешательстве — разве они уже этого не сделали? — прежде чем хватка рук на талии усиливается, а его губы находят ее ухо.
— Ты солгала мне, — выдыхает он ей в мочку, — думала, я тебя не узнаю?
Она застывает в ужасе.
— Я бы не назвала это ложью… — Гермиона пытается защищаться и одновременно отчаянно вылезти из его хватки. Он не позволяет.
— Если ты хотела меня вновь, могла бы просто попросить… — перебивает Малфой.
— …вряд ли, — отвечает она, — откуда мне было знать, как ты отреагируешь?
Он игнорирует это, зарываясь лицом в кудри и продолжая свою речь.
— Я тоже не мог перестать думать о тебе, — тихо говорит он — от его слов мурашки бегут по спине, даже пока она продолжает попытки вырваться из его объятий. — Удивлялся, почему узнал твою задницу. Когда вернулся, все было по-другому. Я смутился, когда мы встретились, потому что мечтал вновь быть внутри тебя.
От этих слов перехватывает дыхание. Гермиона замирает.
— Все гадал, как же выглядело твое лицо во время оргазма… — размышляет он, высказывая мысли в слух, — какие звуки ты бы издавала, если бы голос не был приглушенным. Подумывал о том, чтобы попросить администратора дать мне знать, когда ты вернешься. Я хотел еще одного шанса, хотел большего.
Она открывает и закрывает рот в попытке что-то ответить, но не может. Так было не только с ней. Наконец, ей удается выдавить из себя:
— Ну сейчас я здесь.
— М-м-м-м, — мычит он, — сама нашла дорогу ко мне, не так ли? Мне даже не пришлось искать тебя.
— Я могу спрятаться, если хочешь, — пытается пошутить Гермиона, но говорит слишком тихо.
При этой мысли он обнимает ее еще сильнее.
— О, нет, Грейнджер, — предупреждает он, — теперь ты моя.
Она дрожит, пока Драко собственнически проводит губами по обнаженному плечу. Но с трепетом и любовью.
Гермиона ждет, что он скажет что-нибудь еще, но Малфой, кажется, довольствуется тем, что погружает ее в беспамятство. По-видимому, разговор окончен.
Она решает отложить все вопросы насчет своей принадлежности ему на другой день, желательно, чтобы в следующий раз мысли были четче. Гермиона не может сказать, что недовольна его словами. Во всяком случае, это заставляет ее чувствовать себя… нужной.
Однако дальнейшие действия вызывают у нее тревогу. Грейнджер задается вопросом, ожидает ли он, что она уйдет. Они не обсуждали совместную ночевку, хотя Драко, похоже, не собирается ее отпускать.
Несмотря на это…
— Перестань размышлять, — приказывает он, явно уставший, — и засыпай.
И она слушается.