Большинство его бывших одноклассников появлялось время от времени, когда людей интересовала жизнь одного из самых маленьких и наиболее травмированных классов Хогвартса за последние десятилетия. Или, как любили выражаться в газетах, один из самых героических классов за последние годы, на что Гермиона всегда закатывала глаза. Они были детьми. Они не должны были стать героями. Им следовало быть в безопасности.
Даже бывшие Пожиратели Смерти попадали в газеты. Имена случайно проскальзывали в статьях, когда Скитер хотела пошутить. Тот факт, что имя Драко вообще не появлялось — никаких новостей из жизни, ехидных замечаний или нелестных сравнений — был странным.
Они сообщили о его выходе из Азкабана шесть лет назад. Это Гермиона помнит. И после к нему проявился интерес: предположения о том, что будет делать самый молодой Пожиратель Смерти теперь, когда оказался на свободе. А потом — ничего. Никаких новостей. Ни одного упоминания о Драко Малфое в «Ежедневном Пророке» за пять лет.
На этом можно было строить рассуждения. Обычно Рита Скитер намеренно умалчивала подробности жизни человека, представляющего общественный интерес, когда ей платили или шантажировали. Малфой, должно быть, старается изо всех сил, чтобы не попасть на страницы. Там явно что-то было.
Так что он проводил время в маггловском Лондоне ради уединения. Но это не давало поводов судить о причине его появления в «Дыре славы».
Даже без парадной мантии было очевидно, что Драко Малфой богат. И он, безусловно, был достаточно красив, чтобы привлечь внимание маггловских женщин. Хотя еще неделю назад Гермиона так не думала. И его слова, то, как он обращался с ней, его презрение к обезличенности происходящего… он не искал анонимного секса. Малфой явно жаждал общения, знакомств.
Но почему бы не найти это у одной из маггловских женщин, которые, без сомнения, регулярно подходили к нему?
Это никак не могло уложиться в ее голове. Гермиона застала бы шумиху по поводу того, что ведьма обратилась к «Пророку» с грязными подробностями их отношений с Малфоем. Она могла понять, почему тип ведьм, которые могли быть заинтересованы в нем, не боятся бывшего Пожирателя Смерти или притворяются таковыми. Волшебницы, равнодушные к его личности и очень озабоченные его хранилищами с деньгами, могли бы не понравиться Малфою, если бы он искал чего-то большего, чем просто секс. Но если ему было так комфортно в Лондоне, почему не с маггловской женщиной?
А потом она пытается представить Драко Малфоя, который запнулся на слове «волшебницы», который не знал, как невербально наложить противозачаточное заклинание и в школе смотрел на магглорожденных, как на инопланетян, притворяющимся магглом хотя бы пять минут. Ей приходится опереться на стол, потому что дыхание перехватывает от дикого хохота. Образ того, как он пытается вскипятить чайник, появляется в сознании. Гермиона живо представляет, как он намеревается справиться с ним, словно домашний эльф. Его растущее раздражение от непонимания, почему это устройство не производит чай по команде, пока он отчаянно пытается произвести впечатление на девушку, которая привела его к себе домой.
У Грейнджер сводит мышцы, когда она, смеясь, вскакивает со стула, представляяя, как именно он будет кричать на него, весь такой чопорный и правильный, а после несколько раз постучит своей палочкой. Что-то в этом его образе просто выводит из себя. Она чувствует себя слегка поехавшей от бурного веселья.
Но мысль о том, что Драко Малфой, высокомерный и самоуверенный, не справляется с совершенно обыденной задачей, потому что не разбирается в базовых маггловских технологиях — слишком для нее. Она не стала бы делать так при маггле, как бы забавно это ни было. И лежа на полу, сотрясаясь от хохота, Гермиона поняла, почему Драко отказался от идеи преследовать маггловских женщин.
Значит, секс-шоп.
Нетрадиционно, но гораздо проще, чем квартира полная маггловских технологий, с использованием которых он должен познакомиться.
Менее рискованно для волшебников и не так унизительно, как у магглов.
Она допускала, что это вполне имело смысл, как наиболее простой вариант. Ей он определенно подходил. Гермионе не нравилась идея встречаться с мужчиной-магглом, которому придется лгать о своей жизни. И на собственном горьком опыте она убедилась, что волшебникам нельзя доверять.
Но все же. Как он нашел этот магазин? Сколько времени он на самом деле провел в маггловском Лондоне? Кому-то еще известно о его похождениях?
Гермиона ложится спать, размышляя о тайне Драко Малфоя, пытаясь проследить нити его действий, приведшие того к обратной стороне стены.
В воскресенье она просыпается ненасытной.
Он снился ей ночью, воспроизвел их былое взаимодействие в ярких красках. Но на этот раз она видела эту сцену сверху, как будто рассматривала ее в омуте памяти. Гермиона наблюдала как его пальцы расстегивали ремень. Изгиб его накаченных бедер, когда он входил в нее. Она увидела себя, выгибающуюся дугой от укусов, задыхающуюся во время особенно сильных толчков.
Они хорошо смотрелись вместе.
И пока она спала, что-то сдвинулось в ее подсознании.
Когда Гермиона распахнула глаза в утро воскресенья, это стало самым очевидным фактом в мире: она хотела большего, чем один раз.
Гермиона проводит весь день, одержимая этой мыслью. Она хочет знать все: чем он занимался с тех пор, как вышел из Азкабана. Работал ли. Сколько женщин он трахнул через дыру в деревянной стене. Издавал бы он те же звуки, что и во вторник, если бы темп задавала она.
Она вытаскивает стопку «Ежедневных Пророков», которые хранит дома, и тщательно просматривает в поисках подтверждения вчерашней теории.
Его не было ни в одном из них. Ни одного упоминания. Ни в «Придире». Ни даже в «Ведьмином еженедельнике».
Драко Малфой не появлялся ни в одной газете за последние пять лет. Как будто вообще исчез.
Покинул ли он страну после Азкабана? Насколько долго держался в тени? Поддерживал ли связь со своими старыми друзьями?
Она чувствует себя, как Гарри на шестом курсе, одержимая каждым его движением. Старается игнорировать ту часть своего разума, которая говорит, что это не просто похоть, что нормальные люди так не реагируют на обычный секс, каким бы исключительным он ни был. Эти мысли она не может подавить.
Может быть, все дело в том, что он изменился, будучи, по ее мнению, последним человеком, способным на это. Или он пробудил что-то, какую-то новую ее часть, о существовании которой Гермиона не подозревала. Ту, что любила ласки и похвалу. Может быть, говорит тихий предательский голос в ее голове, она просто была тайно влюблена в него в школе и теперь, когда он, наконец, проявил к ней интерес, которого она всегда ждала, это вызвало некое подобие короткого замыкания в ее организме. Она велит этому голосу заткнуться.
Не важно, почему вдруг захотелось задать все эти вопросы о человеке, про которого она не думала годами. Важнее получить на них ответы.
***
Она заходит в офис к Гарри в понедельник утром, решительная и настроенная серьезно. Поттер должен знать ответы. Может быть, не на все вопросы, но предостаточно, чтобы найти его.
Гермиона останавливается около секретарши друга, Глинды, и в очередной раз напоминает себе, что нужно действовать стратегически. Гарри не стал бы выдавать информацию о Малфое, не поинтересовавшись, почему она спрашивает. Она должна вести себя спокойно и непринужденно. Обычное любопытство. Это должен быть дружеский разговор, а не явная попытка получить доступ к тайным сведениям.
Грейнджер улыбается Глинде, держа один из двух стаканов, принесенный с собой.
— Я подумала, что Гарри не помешало бы взбодриться, — она широко улыбается, чтобы привлечь внимание секретаря. — Понедельник и все такое…
Глинда машет рукой, и Гермиона заходит с приветливым выражением лица.
— Доброе утро, Гарри! — она щебечет, ловя взгляд друга из-за его стола. Он явно не выспался.