Сколько еще ему будут вспоминать смерть матери? Она же умерла при его рождении, а отец все продолжал и продолжал обвинять его, Блэйка. А за что? Может из–за его силы? Может отец думает, что именно Блэйк убил собственную мать? Или за его глаза? Красные?
Со звуком дергается защелка на двери. На пороге стоит пьяный отец, а около него пожилой мужчина. Мальчик сжимается на кровати, ему страшно. Отец, не говоря не слова, считает деньги в руках и кивает в сторону Блэйка. Мужчина мягко улыбается, подходит к мальчику, и они вместе исчезают.
Жизнь Блэйка и так была адом, а тут ее превратили в чистилище. Его обучают всем видам оружия, техникам боя, и сходить с ума от запаха крови. В его сердце пытаются намеренно поселить тьму.
Сила магии, которую он изучает, огромна, это даже завораживает. Блэйк отлично ею управляет, а еще наконец–то ему дается и его сила. Пожилой мужчина, учитель, который за все время даже не назвал ему своего имени, доволен, даже дает иногда отдохнуть.
В какой–то миг Блэйк чувствует, что безумство всегда рядом с ним, так проще, ни о чем не думается. Да и за то время, что он вместе с учителем, старые раны практически залечились. Хотя, что это время для Страны Чудес? Это ничто, вот в родном мире он бы стал старше…
Блэйк смотрит на своего учителя все последнее время с восторгом, хочет даже подражать ему. Он покупает шляпу, похожую чем–то на шляпу учителя, и трость–катану на награбленные деньги. И так идет в первый главный бой в своей жизни, после которого его нарекут Безумным Шляпником. Он очнется весь в крови и с глазами, полными слез, как дворняжка, около ног своего учителя, который тихо читал над ним какое–то заклинание …
— Ты же хочешь вернуть его, — усмехнулась Тень, вытаскивая руку из тела Рокка. — Вернуть Безумного Шляпника.
— Нет, — проскрипел зубами Блэйк. — Прошлое остается прошлым.
Но как бы Рокк не упирался, сила, спавшая так долго, все–таки начала пробуждаться. Она снова хотела ощутить аромат свежепролитой крови.
— Блэйк, нет! — Алиса хотела подбежать, но Тень отбросила ее назад.
— Ты тут уже не помощник. Она пробудилась в нем.
— Блэйк, борись! Прошу тебя!
— Я не могу, — Рокка скрутило, и он упал на колени. — П-прости.
— Думай о том, что придавало тебе сил быть тем, кто ты сейчас! Вспомни, как Бобби пытался тебе помочь избавиться от нее! А Элен! Ребята! Подумай о них! — воскликнула Алиса. — Вспомни, сколько усилий ты вложил, чтобы я пробудилась! Я слышала твой голос! Теперь услышь меня! Я люблю тебя! Слышишь, люблю! Всегда любила!
— Какая милая речь. Мое сердце прямо растаяло, даже слезы пошли, — Королева издала смешок.
— Если ты никогда не любила, если у тебя не было хотя бы одного друга, ты никогда не поймешь меня! — с вызовом произнесла Алиса. — Блэйк, борись! Ты нужен мне! Ты нужен нам!
Может сейчас тело Рокка и содрогалось от боли, от переизбытка магической силы, готовой вот–вот вырваться наружу, но он знал, он не потеряет рассудок, не станет вновь безумным человеком, машиной, которой пользовались ради мести, ради наживы. Блэйк не вернется к той прежней жизни.
— Я может и Безумный Шляпник, — Рокк с трудом встал с колен. — Но в ваши игры играть не намерен. — Его глаз полыхнул ярко–алым, а голос приобрел грубый оттенок. — Когда–то меня учили убивать, но сейчас я хочу только одного, чтобы все это побыстрее закончилось. Ну, и наконец–то выпить чаю с малиновыми корешками и щепоткой вербены.
— Ох–хо–хо, — протянула Королева. — Кажется, кто–то все–таки вернулся.
Рэйчел любила однажды и очень–очень сильно. Она порхала, как птица в небесах. Ее сердце стучало так сильно, что казалось, оно заглушает все звуки вокруг. А душа радовалась, как маленький ребенок радуется самым вкусным сладостям на свете.
Сэм, брат Дина — он был для нее лучом солнца. Надеждой на прекрасное будущее. С его уходом душа и сердце Рэйчел, казалось, навсегда закрылись от возможности полюбить кого–то еще так же сильно, как тогда.
Но с приходом Сэма из другого мира что–то изменилось. Рэйчел пыталась не думать о нем, не сравнивать, вообще ничего не делать, но все–таки сердце в какой–то момент сделало лишний удар, а потом снова и снова. Лед, крепко сковавший его, не выдержал и треснул.
То же лицо, та же доброта внутри, но разные души и судьбы. Сэм Миллиган даже улыбался по–другому. А его глаза, словно шоколад, горький от тяжести утрат, трудностей, но одновременно и сладкий, манящий, притягивающий.