И тут услышал сирены.
Глава 2
Поездка в «Скорой» прошла как в тумане – двадцать минут белых перчаток, болезненных прикосновений тампона к ранам и ссадинам, толстый фельдшер с каплей пота, повисшей на носу… За матовым стеклом мелькнул красноватый отсвет мигалок, отразившихся от стены, и меня вытащили наружу. Больница сгустилась вокруг: знакомые звуки, запахи, которые мне доводилось обонять чаще, чем хотелось бы… Тот же самый потолок, что и двадцать лет назад. Ординатор с детским личиком, который меня заштопывал, ворчал при виде старых шрамов: «Что, не первый раз руки распускаешь?»
Ответ ему на самом деле не требовался, так что я держал рот на замке. Драться я начал лет в десять. Самоубийство моей матери имело к этому самое непосредственное отношение. Равно как и Дэнни Фэйт. Но с тех пор как я дрался последний раз, прошло уже порядком времени. Целых пять лет я ухитрился прожить, ни разу ни с кем не сцепившись. Никаких заводок. Никаких обидных слов. Пять лет оцепенения, и вот нате: трое на одного в первый же день после возвращения в родные края. Надо было просто сесть в машину и уехать ко всем чертям, но такая мысль даже не приходила мне в голову.
И на секунду не приходила.
Вышел я только часа через три – с облепленными пластырем ребрами, шатающимися зубами и восемнадцатью стежками хирургических швов на башке. Злой как черт. Болело все адски.
Раздвижные двери сомкнулись у меня за спиной, и я встал, покосившись на левый бок – давая передышку ребрам на этой стороне. По ногам у меня мазнул свет, и мимо по улице проехали несколько автомобилей. Я смотрел им вслед пару секунд, а потом опять повернулся к автостоянке.
В тридцати футах от меня открылась дверца машины, и на асфальт выбралась женщина. Сделала три шага, остановилась у капота. Я сразу узнал ее до мельчайших подробностей, даже издали. Пять футов восемь дюймов[5], стройная, с золотисто-каштановыми волосами и улыбкой, способной осветить самую темную комнату. Внутри меня волной поднялась новая боль, более глубокая, более фактурная. Вроде бы у меня уже было полным-полно времени, чтобы найти нужный подход, нужные слова. Но в голове было пусто. Я сделал шажок навстречу, стараясь скрыть хромоту. Она встретила меня на полпути, и все лицо ее состояло из пустот и сомнений. Изучила меня с головы до ног, и хмурое выражение у нее на лице практически не оставляло сомнений насчет того, что она увидела.
– Офицер[6] Александер… – произнес я, выдавливая улыбку, которая даже мне самому показалась насквозь лживой.
Ее глаза пробежались по моим увечьям.
– Детектив, – поправила она меня. – Уже два года как повысили.
– Поздравляю, – сказал я.
Она примолкла, высматривая что-то на моем лице. Задержала взгляд на стежках хирургических швов на лбу под волосами, и на миг ее лицо немного смягчилось.
– Несколько не так я представляла нашу следующую встречу, – произнесла она, опять глядя мне прямо в глаза.
– А как?
– Поначалу воображала, что мы с ходу бросимся друг к другу в объятия. С поцелуями и извинениями. – Она пожала плечами. – А после того как ты несколько лет пропадал без вести, представлялось уже нечто не столь радужное. С криками. Может, даже с пиханием в грудь. Но такого я никак не ожидала. Такой вот встречи, в полном одиночестве и в темноте… – Она показала на мое лицо. – Мне тебя сейчас даже по физиономии не шлепнуть!
Улыбка у нее тоже не вышла. Да, ни один из нас не представлял, что это произойдет таким вот образом.
– А почему ты не зашла внутрь?
Она уперла руки в бока.
– Не знала, что сказать. Думала, что слова сами придут ко мне.
– И?..
– Ничего так и не пришло.
Поначалу я никак не отреагировал. Любовь умирает не сразу, если вообще умирает, и действительно нечего было сказать помимо того, что уже было много раз сказано в далеком прошлом, в совсем другой жизни. Когда я все-таки заговорил, слова давались мне нелегко:
– Мне надо было забыть это место, Робин. Надо было забыть его с концами.
– Давай не будем, – сказала она, и я узнал гнев. Достаточно долго сам прожил с таким же.
– Так что теперь? – спросил я.
– Теперь я отвезу тебя домой.
– Только не к отцу!
Робин подалась ближе, и глаза ее на миг осветились прежней теплотой. В уголках рта проглянули смешливые морщинки.
6
Звание «офицер» в полиции и других правоохранительных структурах США соответствует сотруднику в звании рядового (то же самое, что «констебль» в Великобритании).