— Подожди, сумасшедшая. Я факел уроню, — Хадар со смехом отстранил девушку. Свет факела метался по сторонам, отбрасывая брызги света от блестящих сосудов из неведомого металла.
Найра подошла к одному из них и заглянула внутрь. Сосуд оказался запечатан. Тогда она подняла крышку стоящего рядом сундука. Он был доверху наполнен «беляками»[Беляки — обработанный скоцелит. Добывается в каменоломне и служит самой высокой денежной единицей на Азаре.]. От волнения у девушки ослабели ноги. Опустившись рядом с сундуком на колени, она захватила пригоршню и прижалась к ним пылающим лбом. Богаты! О, Матерь, мы богаты! Теперь она станет хозяйкой Весёлого дома. Найра живо представила свой дом — в три этажа, самый высокий в Элсаре, с коврами работы мастериц Леса, винтовой лестницей, тяжёлыми бордовыми портьерами с кистями и широкими ложами, на которых возлежат девушки в прозрачных одеждах. А ещё в окнах обязательно будут цветные стёклышки, какие Найра видела в доме одного богатого торговца. От предвкушения таких радостей в животе стало щекотно, а на глаза навернулись слёзы.
Рядом, точно дети, веселились Хадар и Фрида. Они зачерпывали пригоршни беляков, просеивали их сквозь пальцы или бросались друг в друга.
У Найры закружилась голова. На какой-то миг ей показалось, что сейчас она умрёт от счастья. Даже сердце замерло. Она испуганно высыпала камни обратно в сундук, поднялась с колен и приблизилась к каменному ящику. На его боках были выбиты всевозможные закорючки и кружочки. Найра была безграмотной, но всё же заметила, что буквы отличаются от тех, которые рисовал Хадар. Уж он-то грамотей. Недаром служил писарем в великом доме.
На крышке ящика лежала широкая цепочка из блестящего металла, внутри неё горел слабый огонь. Будто кто-то ушёл, забыв потушить костёр, а он тлеет, и при порывах ветра по углям пробегают красные всполохи. Странно…
…
— За что он… так… с нами? — голос сестры вернул её из воспоминаний. Найра посмотрела на Фриду: по серым от пыли щекам текли слёзы, оставляя светлые дорожки. На её ноги, скрытые под горой камней, Найра старалась не смотреть — чересчур страшно.
— Не знаю, — прошептала она в ответ. На зубах хрустнул песок.
— Я думаю, ты… ошиблась, — простонала Фрида. — Он нас не бросил. Он ушёл за помощью.
Найра не стала спорить. Если сестре так легче, пусть думает, что Хадар хороший, пусть ждёт.
Хотя как ещё понимать удар, которым он отбросил Найру в пещеру, прежде чем завалить за собой выход, как не предательство? Да и сам обвал, скорее всего, случился не просто так.
— Он придёт, — прошептала Фрида.
— Придёт, — как эхо повторила Найра.
Сестра всхлипнула.
Дышать стало тяжелее. Факел почти догорел — и гасить не надо.
Найру охватил приступ ярости. Нет, они не умрут здесь, как бы этого не хотелось Хадару! Они выберутся, и она сама выцарапает его лживые глаза! А Фриде найдёт хороших врачевателей, которые спасуют её ноги. Сестрёнка опять будет танцевать.
Если бы можно было вновь попасть в залу с сосудами! Драгоценности из них можно выбросить, а сами сосуды использовать для расшатывания перекрывших вход валунов. Но туда не вернуться. Валуны завалили все входы и выходы, оставив сестрам крохотный пятачок, где ни встать в полный рост, ни ноги не вытянуть.
Найра стала обшаривать пол, погружая руки в песок и надеясь наткнуться на какой-нибудь черепок, которым можно копать.
В этот момент сверху раздался скрежет, точно великан раскусил орех. Подняв голову, Найра увидела, что по потолку ползёт трещина. Она росла, изгибаясь и ширясь, а потом сквозь неё хлынула мутная вода. Она обрушилась на голову, залила глаза, рот, нос.
«Наконец-то Фрида напьётся!» — подумала Найра и очнулась.
Она лежала на кровати в комнате Весёлого дома, и над ней склонились встревоженные люди. Много людей, целая комната. Ближе всех Хозяйка, рядом с ней кухарка, из-за юбки которой выглядывал щедро усыпанный конопушками внук.
— Слава Праматери! Ожила! — воскликнула кухарка.
Все сразу загалдели, заходили, от мельтешения лиц и рук у Найры закружилась голова. Хозяйка требовала принести полотенца и мазь, кухарка бестолково кудахтала, мальчишка носился туда-сюда, спрашивая: «Где мазь? Где полотенца?»
Чей-то мужской голос предлагал накрыть мёртвого островного, другой — раздеть и осмотреть; одни говорили: «Надо вынести его вон», им сейчас же возражали: «Пусть лежит до прихода хранителей»…
Почувствовав прикосновение к ноге чего-то шершавого, Найра опустила глаза. Женщина, лица которой не было видно из-за густых рыжих волос, зажала в изящной руке цепочку Найры. Мгновение, и цепочка исчезла в широком рукаве её тёмного платья.