— Хорошо.
Они пошли по улицам, Найра впереди, чужачка на шаг дальше. Временами оборачиваясь, она видела, как девчонка, приподняв капюшон, обшаривает всё вокруг любопытным взглядом.
Найра специально выбрала путь через самую узкую, грязную улицу. Цеплюч здесь никто не выводил, разве что на окнах, да на дороге — ровно настолько, чтобы можно было пройти. Так что, дома с порога до трубы опутывали белые шершавые стебли с шариками-колючками. Зато была надежда не встретить здесь агентов Хранителей, которым не нравилось рвать о цеплюч плащи. Хотя, конечно, агенты есть везде. Шагу нельзя ступить, чтобы не ощутить на себе их цепкие взгляды.
— Что это за растение? — спросила идущая за спиной чужачка.
Найра обернулась. Девчонка показывала на цеплюч, опутавший дом, мимо которого они проходили.
— Цеплюч.
— Трындец! — с чувством сказала чужачка. — Не дом, а кокон. С ним можно что-нибудь сделать?
— Полить выводилом. Только это ненадолго. Выведут вечером, он утром вырастет. Выведут утром — вечером вырастет.
— Сразу такой гигантский?
— Нет, конечно, но ходить мешает. На самом деле, он такой только в этом квартале, на других улицах получше, сама увидишь.
— А тут ботаники-маньяки живут?
Найра бросила на неё косой взгляд. Сразу видно, не здешняя, разговаривает странно.
— Это квартал выводителей цеплюча, — ответила она. — Они с утра до вечера выводят его на Площади и больших улицах. На свои дома уже времени не остаётся.
— Понятно: сапожники без сапог.
Чужачка подошла слишком близко к стене, и цеплюч не преминул этим воспользоваться. Несколько стеблей тут же потянулись к ней, словно обнюхивая. Затем осторожно захватили край плаща, скрутили его в узел.
Увидев это, девчонка взвизгнула, отбежала и поволокла за собой длинные стебли.
— Постой! — окликнула её Найра.
— Убери его с меня!
— Не дёргайся.
Найра достала из кармана юбки бутылочку с выводилом и капнула на стебли. Раздалось тихое шипение, те развалились пополам, обожжённые концы уныло упали на дорогу. Оставшись без родного стебля, прицепившиеся к плащу колючки сразу побурели и отвалились.
— Зверские цветочки! — пробормотала чужачка, отряхивая плащ, хотя на нём уже ничего не осталось. — А в дома он не забирается?
— Если смазывать рамы, двери и дымоход выводилом — нет.
Девчонка тяжело вздохнула:
— Господи, как вы тут живёте? Черви, вода проклятая, теперь ещё цеплюч. Слушай, а почему его на причале не было?
— Цеплюч боится неоткукренной воды. Прямо как мы.
Они пошли дальше. Неожиданно о чём-то вспомнив, чужачка сняла с плеча мешок, порылась в нём и достала бутылочку с выводилом.
— Смотри, у меня такая же есть! А я гадала, для чего эта бяка нужна?
— Кто его тебе дал? — спросила Найра.
Чужачка помрачнела и убрала бутылочку обратно в мешок.
— Гай, — неохотно ответила она. — Только не понимаю, зачем он ему, если цеплюч можно убивать неоткукренной водой.
— Может, вёз кому-нибудь, — Найра помолчала, а потом тише спросила: — Так что случилось с Гаем? Почему ты приплыла в его лодке?
Чужачка бросила на неё взгляд исподлобья:
— Съели вашего Гая.
Найра испуганно остановилась:
— Кто?!
— Мы плыли, когда появился огромный червь, — у девчонки задрожали губы. — Он Гая прямо из лодки выбил. Я даже сделать ничего не успела. Всё так быстро…
Ой, тогда ничего страшного. Уж с червями Гай обращаться умеет, на то и лодочник. Странно, что подпустил настолько близко к лодке, что самого в реку сбросили.
— Ты уверена, что он погиб? — спросила Найра.
— Ну, знаешь, когда на тебя нападает такой монстр, вариантов не остаётся.
— Так ты видела, как он умер или нет?! — разозлилась Найра.
— Я видела, как червь утащил его на дно. И как вода бурлила, и кровь. Этого достаточно?
— Нет.
— Да ладно?! — чужачка истерически хохотнула. — Может, надо было, чтобы червь продемонстрировал мне его по частям?
— Гай знает, как их убивать.
Чужачка посмотрела на неё со страхом и, помолчав, угрюмо произнесла, будто повторяла заклинание:
— Он погиб. Я ничем не могла ему помочь.
Некоторое время шли молча.
— Как тебя зовут? — спросила Найра.
— Мира.
— Откуда ты?
Чужачка грустно усмехнулась:
— Издалека. Меня к вам жаба забросила. Я думала, что утонула… — она помолчала, потом, решившись, добавила: — Говорят, что я мокрозява. Только я не очень понимаю, что это значит… Честно говоря, я тут вообще ничего не понимаю.