«Скажи — и тебе не нужно будет искать плату».
Но она сдержалась. Коротко попрощавшись, Окато ушёл. Проводив его взглядом, Найра вошла в лечебницу. Её обступил тяжёлый запах недугов. Как же она ненавидела это место! Каждый раз, приходя сюда, Найра чувствовала, что сама заболевает. Именно поэтому она бывала у сестры не так часто, как та просила. Найре было стыдно признаться себе в этом, но она использовала любую возможность, чтобы не приходить в лечебницу и несколько раз даже передавала плату с сыном кухарки.
Внутри лечебницы было чисто, по коридорам с низкими потолками сновали сёстры с наполненными тряпками тазами. Здесь не любили слово «больные», всех называли «наши гости». Однако, встречаясь с «гостями» в саду или коридорах, Найра постоянно отмечала, как же они неуловимо похожи. Будто все являлись детьми одной матери — болезни.
Но для Фриды все эти кошмары скоро закончатся: раз сам господин Окато сказал, что ей лучше, значит, всё будет хорошо. Сердце вновь забилось сильнее, и Найра едва сдержалась, чтобы не перейти на бег. Скорее, скорее увидеть Фриду и уйти отсюда вместе! А плату за лечение она где-нибудь найдёт. Как сказала однажды кухарка, если сильно-сильно чего-то хочешь, Праматерь обязательно это услышит и поможет.
Она буквально ворвалась к Фриде. И замерла у порога, упершись, словно в стену, в испуганный взгляд сестры. Та полусидела на кровати у окна. Кажется, она стала ещё тоньше и прозрачнее, на её лице не было и тени радости.
— Фрида! — выдохнула Найра, бросилась к сестре, бесцеремонно откинула покрывало, скрывающее ноги бедняжки. Поморщилась от запаха немытого тела.
Ноги были по-прежнему безжизненны, багровые рубцы рисовали причудливый, страшный рисунок. Неужели врачеватель обманул её? Но зачем?!
— Слава Праматери! — со слезами воскликнула Фрида. — Ты пришла!
— Господин Окато сказал, что тебе лучше, — сдавленно произнесла Найра.
— Ты видела его? Подожди, мне нужно тебе рассказать. Вчера ночью…
Дверь открылась. И в комнату вошла сестра Маргарет.
Фрида вся как-то сжалась и торопливо прошептала:
— Спроси об этом у Кимана. Он тоже видел. Только обязательно спроси!
Найра кивнула и повернулась к Маргарет. Как все сиделки, та носила серый платок, закрывающий лоб до бровей и хламиду из грубой, некрашеной ткани.
— Вода — жизнь, — приветствовала Найра.
Сиделка не ответила, даже не посмотрела в её сторону. Вместо этого с самым что ни на есть деловитым видом начала передвигать всё, что попадалось под руку.
— Сестра Маргарет, могли бы вы оставить нас вдвоём? — спросила Найра.
Женщина не ответила, продолжая бестолково переставлять и перекладывать.
— Сестра Маргарет! — громче сказала Найра, задетая таким отношением.
В конце концов, она платит за то, что Фриду здесь… Вернее платила. Её возмущение стало не таким возмущённым. А тут ещё Фрида зашептала ей в лицо:
— Пожалуйста, не кричи. Тут все очень злы, что ты не давно не платила. Меня даже мыть стали реже и убираться здесь.
Найра поморщилась: а как же любовь к людям, о которой так любит говорить господин Окато?
— Лучше посмотри, что я умею, — говорила между тем, Фрида. Найра в волнении уставилась на её ноги.
— На большой палец смотри! На левой ноге, — сказала сестра.
И тут Найра увидела: действительно большой палец дрогнул и медленно согнулся. Она перевела взгляд на Фриду. Та сияла от торжества, над верхней губкой выступили капельки пота.
— Ты…! — у Найры не было слов от переполняющей радости.
— На мой палец приходил смотреть сам господин Окато! — заявила Фрида срывающимся от волнения голосом. — Он сказала, что это…
— Большой прорыв, — подхватила Найра.
— Ага.
Сразу же всё прочее стало не важным. Угрюмая Маргарет, плохо убранная комната, несвежая постель. Главным стал он — этот смуглый палец, качающийся вниз-вверх.
…
Возвращаясь домой, Найра чувствовала в душе ликование и лёгкость, словно скинула тяжёлый груз. Фриде лучше! Скоро она сможет ходить и всё у них будет замечательно. Правда до завтра надо найти плату за лечение, но Найра сейчас не готова была думать о неё. Ещё немного побыть счастливой, поверить в свои мечты. Совсем чуть-чуть. В конце концов, до завтра ещё есть время, и многое может произойти. Праматерь всё видит и может вновь ей поможет. Главное — верить.
Дверь в Весёлый дом была распахнута, на крыльце сидел внук кухарки и ел большой, сочный орех. При виде Найры, он вскочил и, размазывая по подбородку тёмный сок, радостно закричал:
— Найра, иди скорее! Сьюзи голову сломали!