В лице женщины промелькнула растерянность.
— Они берут у нас кровь, когда мы кукрим. — ответила за неё мексиканка.
Мира напрягла память, но не смогла вспомнить, как ей делали надрез на руке и то это делал. Она вообще ничего не помнила с тех пор, как ей в комнате у Найры надели на голову мешок. Затем провал и куб.
— Зачем им наша кровь? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Они капают её в воду, и та становится безопасной для тех, за Башней, — ответила за англичанку белобрысая, презрительно скривив губы.
— Сколько капают?
— Литра два, — рассмеялась девица. — Ладно, расслабься, тут все новенькие, как дуры выглядят.
Мира бросила на неё косой взгляд. Это было невозможно объяснить логически, но между ними будто протянулись невидимые нити. Мира чувствовала, что у худышки к ней интерес, девица будто присматривалась к ней, изучала. Узнать бы ещё, с какой целью?
— Ты сама-то давно здесь? — спросила Мира.
Белобрысая хотела ответить, но её перебила мексиканка.
— Здесь нет времени, — сказала она.
— Жизнь мокрозяв, — подхватила англичанка, — делится на существование здесь, — она обвела взглядом камеру, — и светлые периоды кукрения.
— Светлые?! — вырвалось у Миры.
У неё до сих пор замирало сердце при воспоминании о настигающей толпе.
— Конечно, — мечтательно улыбнулась англичанка, и Мира с изумлением увидела, что все женщины перенимают эту улыбку.
— Там кайфово, — подтвердила белобрысая.
— Это единственное, что не даёт сойти здесь с ума, — сказала женщина слева.
— Но сеансы бывают так редко! — воскликнула женщина справа.
Мира поняла, что это она сошла с ума.
Внезапно одна из женщин в камере подошла к решётке, вцепилась в неё и начала раскачиваться, выкрикивая:
— Заберите меня отсюда! Я хочу кукрить!
— Ну вот, начался концерт по заявкам, — белобрыая мрачно подмигнула Мире.
По камере будто прошла невидимая волна. Несколько женщин поднялись с пола, бросились к решётке. И вот уже несколько глоток на разные голоса завопили:
— Кук-рить! Кук-рить!
Они просунули руки сквозь решётку, словно пытались дотянуться до чего-то, видимого только им. Тела под серым хламидами раскачивались из стороны в сторону.
— Кук-рить! Кук-рить! — отдавалось от низких сводов.
Узбечка прижала ладони к ушам и зажмурилась. Женщины, оставшиеся сидеть, смотрели на беснующихся со страхом и скорбью. Так смотрят на умирающих, которым нельзя помочь. Англичанка поднялась и подошла к решётке.
— Нинель, перестань! Хватит! — умоляюще сказала она, обращаясь к одной из бесноватых.
— Кук-рить! Кук-рить! — визжала та.
Мира вновь подумала, что всё это напоминает секту.
— Нинель! Прошу тебя, перестань! — с отчаянием воскликнула англичанка. Она пыталась увести Нинель от решётки, но та грубо оттолкнула её и продолжила вопить.
— Кук-рить! Кук-рить! — гудело в спёртом воздухе.
Мексиканка поднялась, тяжело ступая босыми ногами, подошла к англичанке и обняла за плечи. Сгорбленную и сразу постаревшую на несколько лет, она отвела англичанку в тёмный угол. Мира слышала, как та всхлипывает, а мексиканка что-то говорила ей.
Придавленная происходящим, Мира оглядывалась по сторонам. Она ничего не понимала. Женщины у решётки продолжали вопить:
— Мы хотим кукрить! Мы хотим!
Воздух вибрировал от их голосов, как от боя барабанов. Мира почувствовала, как стук проникает ей в голову. Хотелось бежать без оглядки, пока не станет тихо и спокойно. Но бежать было некуда, бой барабанов заполнял голову. Мира вдруг поймала себя на том, что повторяет вместе со всеми:
— Кук-рить, кук-рить.
Она в испуге закрыла рот ладонью, но звучащие в голове барабаны никуда не делись. Они продолжали стучать, вызывая бешенство. Нужно было что-то сделать, заставить их замолчать. Всё равно как, лишь бы наступила тишина.
Неожиданно белобрысая оказалась рядом с ней и сильно ударила кулаком в лоб. Мира упала навзничь, девица встала над ней, будто скалящий зубы столб.
— Кук-рить! Кук-рить! — неслось со всех сторон.
Мира тяжело поднялась — от слабости колени были словно ватные — и боднула Алексу в грудь. Но девка, не смотри, что худышка, оказалась сильной. Она схватила Миру за волосы, и ударила лицом о свое колено. Миру ослепила боль, рот наполнился кровью, из глаз хлынули слезы. Упав на четвереньки, она зашарила руками по полу, пытась найти сама не зная что. Неожиданно кто-то вложил ей в руку нечто твердое и увесистое. Сжав его в ладони, Мира вновь поднялась. Сквозь красноватую пелену увидела расплывчатый силуэт белобрысой. Та стояла вполоборота, уверенная, что уложила Миру.