— Лариса Котова. Вы обо мне слышали. Это я готовила суп.
— А-а, да-да-да. Очень приятно… то есть нам нужно взять у вас показания.
— Я готова, — улыбнулась женщина. — Вы их прямо здесь будете брать?
— Кого брать? — тупо переспросил Собачкин.
— Показания, — терпеливо пояснила Лариса, мысленно закатывая глаза. Она от всей души сочувствовала своему другу Карташову, которому в своем отделе приходилось работать с такими болванами, как этот тип, бессмысленно лопочущий что-то толстыми губами.
— Давайте присядем, — несколько суетливо сказал капитан, — а там и поговорим.
Они расположились на стоящих неподалеку стульях.
— Так что вы мне хотели рассказать? — дружелюбно посмотрел на Ларису капитан.
— Я? Это вы у меня хотели взять показания. По крайней мере, мне так директор сказал.
— А, ну да, ну да. Конечно. Я хотел у вас кое о чем спросить. Взять, так сказать, показания.
«В Коломбо, что ли, играет? — подумала Котова, оправляя юбку на коленях. — Тот таким же придурком прикидывался до поры, до времени…»
Капитан посмотрел на свою дубовую ладонь, на которой до сих пор одиноко лежали окурок и сухарик, и зычно крикнул: «Сашка!» Подлетел молоденький оперативник, который показался Ларисе смутно знакомым.
— Что? — парень в лейтенантских погонах был предельно краток, но, увидев Ларису, моментально расплылся в улыбке. — Лариса Викторовна! Какими судьбами?
— Здравствуй, Саша, как дела?
С этим молоденьким лейтенантиком Лариса познакомилась во время расследования своего последнего дела о пропавшей собаке. Саша, тогда еще практикант, работал в отделе вместе с Карташовым, который, собственно, и познакомил их. Мальчик был умен, сметлив, энергичен. И еще у него была очень обаятельная улыбка, мальчишеская и задорная.
— Нормально, а вы как? Опять в историю впутались, да?
— Как видишь.
— Э-э, — вмешался растерявшийся от этого разговора капитан. — Сашка, возьми это.
Он протянул лейтенанту окурок и сухарик. Тот достал из кармана пакетик, аккуратно опустил находки в него и убежал, незаметно подмигнув Ларисе Викторовне.
— Под плитой еще поковыряйся, Сашок! — крикнул ему напоследок Собачкин и повернулся к Ларисе. — Итак, вас зовут…
— Котова Лариса Викторовна.
— Ага, ну протокол потом заполним, а теперь расскажите мне все, что вы позавчера видели.
Лариса минуту помолчала, собираясь с мыслями. И не спеша рассказала все, что помнила, умолчав разве что о странном взгляде, которым, как она заметила, смотрел на нее директор, когда она зашла сегодня в студию за телефоном. А смотрел он действительно подозрительно. Как кот, задумавший стащить сметану или сделать какую-нибудь другую пакость, причем получать наказание совершенно не собирался. Это впечатление она оставила про себя и не собиралась упускать его из виду. Что-то нечисто с этим молодчиком! Да еще и этот ехидный тон! Уж не задумал ли он спихнуть все случившееся на Ларисины плечи? Нашел козу отпущения!
«Мы еще посмотрим, — думала Лариса, — кто кого! Все равно правда восторжествует, а правда в том, что я не виновата. Вот и буду искать отравителя. Подозреваются все, точь-в-точь как у Хмелевской».
— Что стало с пленкой? — спросила Лариса у капитана.
Тот помялся, но ответил:
— Поскольку опергруппа приехала сюда уже по факту гибели молодого человека в больнице, а это произошло спустя почти сутки после съемок, то понятно, что мы искали уже не по горячим следам.
— Ну да. И все-таки?
— Так вот, пленка, хранившаяся в подсобке оператора, оказалась испорченной. На нее вылили ведро воды.
— Насколько я знаю, — медленно сказала Лариса, — от обычной воды пленка вряд ли будет полностью испорчена. Наверняка что-то можно восстановить.
— Ладно бы чистой водой эту пленочку «помыли», так ведь уборщица оставила ведро с мыльной водой, в которой было растворено немалое количество «Белизны». Знаете, что такое «Белизна»? — спросил он.
Лариса прокрутила в голове все мало-мальски знакомые ей названия чистящих средств и вспомнила, что, кажется, так называлось сильно воняющее хлоркой средство для отбеливания и дезинфекции унитазов. Стоило оно копейки, а руки от него потом пахли с неделю. Элечка Горская в пору своей молодости и соответственно бедности как-то раз купила эту штуку. Так потом она целую неделю ходила и ныла, что, дескать, запах противный. С той поры Эля разорялась на самые дорогие средства, но эту гадость больше не покупала. Иные жидкости по крайней мере пахли ароматизаторами.