Мы находились в тверди. Беатриче смотрела на Солнце, взошедшее в зенит, без страха, я же к Ней направил взор. В Ее глазах я видел отражение светила и казалось, мы слились в единый луч. Это дало решимость и я бросил безрассудный взгляд на Солнце. Хватило только одного мгновения -- больше я не вынес -- но я успел заметить, что оно искрится будто взятый из горнила железный стержень. Тут сиянье преумножилось: как будто бы второе Солнце взошло! Я находил опору лишь в очах у Беатриче, Она ж глядела только ввысь.
Казалось, моя душа освободилась от тела. Мы возносились вместе со светом и я слышал музыку небесных сфер! Даль пленила светом, а гармония мелодий преумножала чувство Божества. Беатриче говорила:
- Представления неверные ты должен превозмочь -- тогда поймешь все сущее. Знай: сейчас мы мчимся ввысь быстрее молний, с небес пронзающих тело Земли.
- Госпожа моя, - я произнес, - теперь мне хорошо как никогда Но разве возможна такая скорость...
- Вселенная устроена, - ответила Она, на меня взглянув как мать на сына, - в определенном порядке и с неизменным строем, что дарует сущему подобье Бога. На всякой твари отображен след вечной Силы. Те же из существ, в ком живы разум и любовь, способны постигать подлинную сущность Света. Высота дается тем, кто как стрела, находит тетиву. Лишь бы только ты видел цель.
И вновь Она свое чело подняла к небесам. Я неотрывно глядел в Ее глаза, Она же проникала в суть моих душевных чаяний. Мимо нас буквально пролетела пятнистая Луна. Мы добрались до чудного предела и Беатриче торжественно сказала мне:
- Прославь того, кто позволил нам слиться с первою звездой.
Мне показалось, нас накрыло нежным облаком, и оно нас приняло как вода -- луч света. Я ощутил саму непостижимость слияния с божественным, понятного без всякого рассудка: вот что такое истинная вера!
- Да, - воскликнул я, - благодарю Того, Кто выделил меня и мира смертных, чтобы показать все эти чудеса! Госпожа... так что же означают пятна на Луне, ведь это не просто память о безумном Каине...
- Сужденья смертных и вправду ложны. Взирай на знаки без печати удивленья, здесь снова разум не силен. Но как ты сам предполагаешь?
- Наверное, от того, что тело Луны неравномерно плотно.
- Восьмая твердь явит нам звезды, которые разнятся качеством и силой света. Если б дело было в плотности материи, все звезды влияли бы на Землю одинаково. Различье свойств порождено принципиальными началами, ты же полагаешь, что начало у всех одно. Для вас -- там, на Земле -- опыт является основой всех наук. За звездной твердью есть девятая, и там -- вся сила восьмого круга. И такие взаимоотношения установлены между всеми кругами. Здесь все пронизано причинами и следствиями, а у кругов есть двигатели. В этом мире каждый шаг ведет к познанью истины.
Вдруг я увидел череду светящихся шаров, как бы беседы ждавших. Вначале я посчитал, что это наважденье, но спутница моя, смеясь, сказала:
- Тебя встречают подлинные сущности. Здесь место тех, кто преступил обет. Спрашивай, выслушивай и верь: ими движет свет правды вечной.
Я обратился к той из душ, которая, как мне показалось, наиболее во мне заинтересовалась:
- Блаженная душа, пусть благодать пребудет с вами! Я был бы счастлив услышать ваше имя.
- На земле была я девственной сестрой, - ответила она, чистейшим взором одарив меня, - и звали меня Пиккарда. Я в самой медленной из сфер по той причине, что строго не блюла земной завет.
- Божественен и чуден ваш вид! - Я вовсе не заискивал пред ней. - Разве вас не ждут сферы более высокие?
- На то есть воля Высших. - Ответила Пиккарда вдохновенно. - Нашу жажду здесь утоляет Закон Любви.
Теперь я что-то понял: всякая страна на небе -- Рай, хотя они и разной меры. Но тогда я путался в своих определеньях. Запев "Ave, Maria", тень Пиккарды исчезла. Я был растерян: и в Раю есть иерархия душевных состояний?! Эта невеста Христова праведна была -- но не вполне... Я глянул на Беатриче, но госпожа так сверкнула своими прекрасными очами, что я вновь смутился. Вскоре Она смягчилась и сказала, явно читая мои мысли:
- Ты хочешь знать, правду ли говорил Платон, утверждая, что души возносятся обратно к звездам. Ближе всех к Богу Моисей, Самуил, оба Иоанна и Мария. Все они равновысоки тем душам, что ты видел здесь, на Луне. Но первый круг не делает их равными, ибо они не в равной мере насыщаются дыханием Предвечных Уст. То, что платоновский Тимей болтал о душах -- якобы душа вернется к своей звезде, чтобы явиться в новом теле -- несходно с подлинным. Здесь мысль бессильна сущность охватить, хотя в платоновых идеях есть доля истины. Ловушка в том, что люди, вняв Платону, стали заблуждаться, давая имена телам небесным. Гложет тебя и другое сомнение: о воле человека и способности свершать разумные поступки. Глубины этой правды смертным постижимы. Брат мой, ты ведь нередко видел, как человек, робея перед кем-то свершает то, чего он не желал. Так Алкмеон, не смея ослушаться родителя, убил родную мать. От зла спасаясь, он стал злодеем и насилье слилось с волей, которая по сути не желает зла. Пиккарда говорила тебе о чистой воле, я -- о другой, и мы все правы.
Я рассыпался перед Беатриче в словах хвалебных, называя Ее Небесной, Любимой Вселюбящего, глаголом одаряющей теплом и влагой. Потом спросил: возможно ли возместить разрыв обета новыми делами, груз которых положен на весы? Она в меня метнула взор, столь исполненный столь искренней любви, что я себя утратил, опустив глаза. И потекла ее благая речь:
- Не прячь глаза, иначе не взрастет сила твоего второго зренья, способного увидеть сокрытое. В твоем уме я замечаю проблески Света Извечного. Даже если тебя влечет иной предмет, он является всего лишь неправильно воспринятым рефлексом все того же Света. Свобода воли -- высший дар Создателя всем смертным и разумным. Бог дозволяет нам себя приносить Ему же в жертву. Но в отданном ты уже не волен, да и не дело -- жертвовать чужим...