Долгая дорога — длинные мысли. А дорога казалась бесконечной. Куда их везут и для чего, спрашивать у сопровождающих их офицеров, в течение почти двух месяцев пути было бесполезно. Ответ на вопрос заданный солдатами в начале поездки, был лаконично краток — не ваше дело. Устав слушать солдатские байки, Сергей, лёжал на жёстких нарах, укрывшись шинелью, и гнал от себя мысли о голоде и холоде, сковавшем всё тело. Буржуйка, установленная в вагоне, только пыхтела и сжирала своей жаркой пастью лимитированный уголь, даже не пытаясь обогреть солдат. Всё равно всё тепло, которое она могла подарить молодым парням, уходило в щели стареньких вагонов. Заглушая урчание желудка, постоянно просящего его наполнения, Сергей старался свои мысли унести далеко от этих чужих мест.
Мама. Она всегда стояла в его воображении, стоило только закрыть глаза.
Сильно постаревшая за войну, в которой потеряла мужа и старшего сына, она чуть не лишилась рассудка, когда во время второй оккупации города, он одиннадцатилетним мальчишкой помог подселенному к ним в квартиру румыну лишиться пальца на одной руке.
— Гадом был этот румын, — вспоминал Сергей, — надо было ему в ружьё натолкать больше пороха, чтобы он не только пальца, но и головы лишился. Но тогда мальцом ещё я был. Хорошо бегал на улице с ребятами, те и предупредили, что разыскивают меня. Пришлось на Левом берегу Дона скрываться, пока наши фашистов
не попёрли из города.
В первую оккупацию немец с нами жил. Вроде тоже фашист. А приходил, матери и мне продукты приносил, шоколад. Вытащит из кармана кителя свою семейную карточку, и всё нам с мамой её показывает, что-то рассказывает, а у самого слёзы текут. Очки протирает платком и всё говорит: найн, войне. Война плохо. Конечно, плохо.
Вот и сейчас везут. Куда, зачем? Потому, что проехали Байкал, можно догадаться, что мы чешем прямиком на Дальний Восток. Так война с Японией закончена. Может на границу, так мы не погранвойска. Стерегут нас как пленных. И не спросить, не объяснить нам обстановку. А как хочется домой. Сейчас у нас ещё тепло, каштаны падают. Интересно, как там Лариска, не выскочила замуж за Жорика? Да ну её. А Вера? Что Вера? Ещё до женихов не доросла. Как там мой город? Сейчас бы в Дону ополоснуться.
Любил Сергей бродить по улицам города. Старался везде «успеть ногами». Да и то ими, ножками родными, поспевалось везде. Транспорта не дождаться. И дождёшься, толку мало, опоздаешь на работу. То провод оборвётся на троллейбусной линии, то ток отключат. А на заводе с опозданием строго. Первый раз опоздал — выговор, а значит, лишишься квартальной премии. Второй раз опоздал, не получишь тринадцатую зарплату в конце года. Третий раз — увольнение по статье. Считай, не трудовая книжка, а волчий билет. Поэтому, к первому заводскому гудку, Сергей уже всегда был на ногах.
С утра жизнь в городе кипела, двигалась, спешила. Ещё не совсем проснувшийся народ, а поэтому молчаливый, если хорошая погода, весёлый, а в ненастье угрюмый, раздражительный, расходился по своим рабочим местам. Следом, чуть позже домохозяйки и старушки разбредались по магазинам или базарам. За ними учащиеся и студенты разбегались по учебным заведениям.
Но ближе к полдню движение городского люда почти замирало до вечера. Магазины пустели, давая продавцам, разомлевшим на жарком южном солнце, передохнуть от набега вечерних покупателей. Ближе к пяти вечера городская жизнь оживала.
Первыми начинали своё шествие, по обратному маршруту, многолюдные толпы уставших заводских и фабричных рабочих. Из заводской проходной «Ростсельмаша» они выходили небольшими группами и с шумом и громкими возгласами брали на абордаж каждый подходивший троллейбус. Многие не желали возвращаться домой упакованными, как килька в банке в «рогатой кряхтелке». Тем более, прежде чем войти в это средство передвижения, уставшим рабочим обоего пола, надо было ещё выстоять длинную очередь. Да и ждать прихода троллейбуса приходилось часами. Поэтому, более молодые и имеющие крепкие ноги люди, шли домой пешим ходом. Мужчины, по дороге останавливаясь у бочек с пивом. Женщины спешили забрать из детских садиков, яслей и школ малышню, дома их ждала вторая смена работы: успеть к приходу мужа сделать ещё кучу дел. Но с заходом солнца город, овеянный вечерней прохладой, оживал и начинал свою следующую жизнь.
Сладостные, берущие за душу воспоминания Сергея о доме, прервал возглас сопровождающего офицера, покинуть с вещами вагон и строиться на перекличку. Обрадованные, уставшие от обездвижения солдаты вскоре оказались в казармах на какой-то станции, как потом выяснилось вблизи китайской границы. С каждым из солдат был проведён строгий инструктаж.