Выбрать главу

Соня удивленно ахнула.

Княгиня замерла, бросив испуганный взгляд на Разумовского. В её глазах прямо читалось: "Неужели между вами и вправду неизбежна дуэль?"

Каково же было её удивление, когда Разумовский, которого она считала стороной пострадавшей, а потому ждала от него возмущения, упреков и, возможно, оскорблений, вдруг спокойно поинтересовался:

– А когда ты согласился, неужели Екатерина Ивановна ничего от тебя не потребовала?

– Как не потребовать, – усмехнулся Астахов. – Госпожа Шарогородская спросила, смогу ли я вложить в наш будущий семейный кошелек такую же сумму, каковую она дает в приданое за своей дочерью? Я заверил, что смогу. Тогда она сказала, что все уладит. В приглашениях твою фамилию исправят на мою. Вензеля на кольцах и свадебном торте переделают. Таким образом, все затраты на свадьбу окупятся, а честь Дарьи Игоревны будет спасена.

– Главное, конечно, затраты окупятся… Что ж, я тебя поздравляю, сказал Разумовский, и Соня не услышала в его словах никакой фальши. – Ты снял груз с моей души. Все-таки не хотелось, чтобы в этой истории Дарья Игоревна оказалась стороной потерпевшей…

– Постой, постой, – кажется, лишь теперь Николай смог по-настоящему прийти в себя, а, значит, и внимательно приглядеться к другу, – а куда, скажи на милость, подевались твои прыщи, из-за которых каша и заварилась?

– Исчезли так же внезапно, как и появились, – улыбнулся Леонид. Очевидно, мой ангел-хранитель решил меня более не мучить.

– Друг мой! – чувствовалось, что князю все ещё не по себе. – Скажи честно, ты ведь не считаешь меня мерзавцем?

– Успокойся, – Разумовский подошел к нему и положил руку на плечо. Лучше подумай, мог ли я после слов, которые произнесла на мой счет Екатерина Ивановна, как ни в чем не бывало войти в их семью?

– Судя по тому, что рассказала мне маменька, нет, – согласился Николай. – Но если это хоть сколько-нибудь примирит тебя с Шарогородской, могу с её слов сказать: коли выяснится, что ты ни в чем не виноват, а свою невиновность ты сможешь предъявить нынче же, она постарается возместить тебе нанесенный ущерб. Не чинить никогда препятствий по службе, не хаять перед императрицей и даже способствовать исполнению приказа насчет твоего генеральства.

– Щедрость Екатерины Ивановны не знает границ! – усмехнулся Разумовский и, помолчав, спросил. – Скажи честно, ты не слишком опечален таким поворотом событий в твоей судьбе?

– Ежели ты и вправду не сердишься на меня.., – в тон ему начал говорить Астахов.

– Не сержусь.

– Не слишком опечален.

Признавшись, Николай смущенно хохотнул.

– Тогда долг платежом красен, не так ли?

– Так, – осторожно согласился Астахов, все ещё опасаясь подвоха слишком неожиданно и необычно было то, что сейчас между друзьями происходило.

– Значит, я могу просить у тебя руки твоей сестры, княжны Софьи Николаевны, как у единственного мужчины рода Астаховых? Искренне надеюсь, что Мария Владиславна не в претензии, что я обращаюсь не к ней, а к тебе?

– Не в претензии, – ошарашено подтвердила княгиня; то, что сегодня в её доме происходило, могло кого угодно вывести из себя. Потому и произносила она это более машинально, чем обдуманно.

Она с тревогой посмотрела на дочь – что её чадо отчебучит на этот раз?

Но Соня сидела безмолвная, тоже вне себя от избытка чувств. До того момента, пока слова о предстоящем замужестве не были произнесены, она и не воспринимала их сердцем. То есть, Леонид ей нравился. Возможно, она его любила, но, как оказалось, к тому, что последует за их взаимной симпатией, Соня не была готова.

Неужели она станет женой? Женой графа Леонида Кирилловича Разумовского. Она лишь мысленно произнесла это, как по телу даже дрожь пробежала. С нею происходило что-то невероятное!

– Ты хочешь жениться на Софье? – как сквозь вату услышала она голос брата.

Почему он спрашивает об этом Леонида с таким удивлением? Неужели Соня урод или впрямь так стара, что не может выйти замуж? Но даже её недовольство Николаем было какое-то отстраненное, словно она переживала не за себя, а, к примеру, за Агриппину.

– А у тебя есть ещё одна сестра? – поддразнил его Разумовский.

Звон колокольчика у входной двери заставил присутствующих вздрогнуть. В воцарившейся на миг тишине было слышно, как на его звук к двери пробежала Агриппина, а вскоре появилась и она сама.

– Доктор Мартин Людвигович передал лекарство для графа Разумовского! торжественно провозгласила горничная.

Княгиня и её сын перевели изумленные взгляды с докторского пакета на чистое лицо графа.