Почтовая карета уходила со станции чуть свет, но уже к ночи Соня почувствовала такое возбуждение, что поняла, – она всё равно не заснет. Чего нельзя было сказать про Агриппину. Та завалилась спать в своей каморке, сообщив перед тем молодой хозяйке:
– Всё готово, ваше сиятельство! Чемоданы я в вашей туалетной сложила и с извозчиком загодя договорилась: в пять часов утра он обещался у крыльца стоять. Пробовал, было, вдвойне просить, да со мной не шибко побалуешь! Я ему так и сказала: "Мол, на твоё место десяток поумнее найдется, только позови. Сошлись на пятиалтынном".
Агриппина была тоже взбудоражена предстоящей поездкой. Это ж надо, ехать с княжной во Францию! Ещё, когда она – в те годы девка Агафья, незнакомая ни с грамотой, ни с жизнью городской – собирала свои вещи, чтобы по приказу княгини ехать в город Петербург, всё село ей завидовало. Интересно, что бы сказали сельчане теперь?
О, теперь никто не скажет по виду, что она – дворовая девка. Агриппина скорее похожа на мещанку из приличного дома. Одежда её лишь немного похуже, чем у княжны: дорожное платье, в каком не грех и в церковь по праздникам ходить.
Её молодая госпожа таки ухитрилась выпросить у брата некую сумму, вроде, на булавки, а вместо этого купила кое-что себе, и дорожное платье для Агриппины. Привыкшая экономить хозяйские деньги горничная лишь ахнула про себя, когда в лавке назвали сумму платья.
Понятное дело, князь Астахов хотел, чтобы его сестра выглядела поавантажнее – нравится Агриппине это слово! Он ведь бедняжке уже и жениха приискал. Старика, хоть и богатого. С графом Леонидом Кирилловичем, понятное дело, не сравнить. Будь Агриппина из благородных – бедная девушка даже зажмурилась от такого предположения – она бы, верно, тоже убежала во Францию. Жизнь каждому человеку даётся один раз, а изводить её на старого козла… На этом месте Агриппина заснула.
Едва карета отъехала от станции, как Соня почувствовала себя как в одном детском воспоминании, которое и теперь отчетливо вставало перед её глазами.
Тогда она сбежала от няньки, – Астаховы гостили в своем имении, ещё не отданном за долги, – и со всех ног понеслась по тропинке между невысокими домишками крестьян куда-то вдаль, куда, она и сама не знала.
До сих пор помнилось пьянящее чувство свободы – она одна, она бежит, никем не останавливаемая! Бежит вперед, туда, где так много света, воздуха и чего-то свежего, прохладного.
Девочка оказалась на высоком берегу реки. Реку она видела впервые, и картина эта захватывала дух. Простор! Безбрежный простор открылся глазам ребёнка. Высоко вверху голубело небо – почему-то только теперь Соня заметила, какое оно высокое и огромное. Чуть поодаль, почти у её ног вдоль берега летали стремительные ласточки, кричали и словно приветствовали её. Девочке захотело вопить от восторга. Она и закричала:
– А-а-а! Птички, и я хочу полетать с вами!
Она раскинула в стороны руки, набрала побольше воздуха, и чуть не захлебнулась от неожиданности – её схватили за плечи цепкие нянькины пальцы.
Теперь, спустя много лет, похожее чувство Соня испытала, когда почтовая карета с шестью пассажирами остановилась на своей первой станции. Только тут, кажется, Соня поверила, что путешествие, которое всего месяц назад показалось бы несбыточной мечтой, осуществилось! И она едет во Францию как вполне взрослая самостоятельная дама в сопровождении служанки. Полностью распоряжаясь собой, своим временем и своими деньгами!
Её не смущало ничего: ни дождь, зарядивший своё мокрое нытье, ни тряская дорога, от которой почти сразу у неё начали болеть бока, ни сырость, которая стала потихоньку просачиваться в карету.
Почуяв этот в некотором роде щенячий восторг, Соня попробовала поначалу себя одёрнуть, но всё в ней пело. Её умиляли даже названия почтовых станций, отпечатанных на дорожной карте: Рига, Мемель, Данциг…
Теперь ей всё время хотелось улыбаться, так что стирать улыбку с лица пришлось чуть ли не насильно, когда она поймала вдруг вначале удивленный, а потом и понимающий взгляд одного из пассажиров кареты.
Княжна смутилась, покраснела, и мысленно дала себе слово впредь следить за своим лицом и сдерживать порывы, если уж ей хочется выглядеть взрослой и самостоятельной.
Между тем, пассажир, который сидел в карете напротив Сони, украдкой продолжал её разглядывать, но так осторожно, что его взгляд чувствовала только сама девушка.