Кровью и поили.
И ложечки.
Не человеческой, само собою, но бычьей...
- А что девчонки? С ними... как?
- Кто ж знает, матушка, - второй голос сух и неприятен, колюч. - Магии в них нет. И вообще... а что норов скверный, так у кого из дочек боярских он сахар?
- Ты мне скажи лучше, что с ними делать?
Тишина, звонкая, что зимний лед. И длится она долго, Илья почти успевает очнуться, прикоснуться к этой самой благословенной тишине, когда скрипучий голос вновь ее нарушает.
- Вы знаете, что делать.
- Дети же горькие...
- Может, еще да... а может, уже нет. Божиня не осудит...
- А люди?
- Вам ли людей страшиться? Поймите, оставите их и... что потом? Мы не знаем, удалось ли мальчишке полностью изгнать тварей. А если нет? Если они затаятся? На год? На два? А потом?
Вздох.
И снова тишина. Темнота отступает. Прорезают ее розовые всполохи грядущего рассвета. Белизна потолка. И робкое пламя свечей. Когда Илья открывает глаза - а веки тяжелы, что свинцом запечатаны - он сначала не видит ничего, кроме этого пламени, которое само по себе прекрасно.
- Здраве будь, племянничек... - дядя Михаил сидел у постели, в креслице низком. - Выжил-таки...
- Выжил. А...
- И матушка твоя жива. В обители она...
И замолчал.
Стар он стал. Иссох весь... а ведь маг. Маги старятся медленней обычных смертных.
- Она...
...в обители. И в какой - не скажут. Илья не ребенок, понимает, что, коль ушла от мира, то и от него, Ильи, ушла...
- Таково было ее собственное желание, Ильюша. И не мне ее останавливать. Душа ее крепко измучена. Кровит вся. И покой ей надобен едва не больше, чем тебе...
- А...
- И сестриц бы твоих в монастырь отправить.
- Или сразу в могилу?
- Слышал, значит? - дядюшка не стал притворяться, будто бы не понимает, о чем речь. - Хорошо. Значит, не придется врать, очень я этого не люблю. Что ж, самое бы верное было их в могилу отправить. Оно, может, и жестоко, да порой и жестокость - милосердие. Твари, которые в них вселились, с душой сливаются, под себя ее меняя. А когда переменят, то рождается еще одна тварь, которая новое тело ищет.
- Я их...
- Изгнал? Может, и так. А может, и нет.
В дядиной руке появились нефритовые четки. Илья хорошо их знал, из белого камня резаные, они были с дядюшкой всегда. Задумавшись, он перебирал бусины, когда осторожно, так, чтоб одна другой не коснулась, а когда и быстро, и тогда бусины сталкивались, издавая сухой неприятный звук.
- Видишь ли, Ильюша... если твари ушли, то сестры твои все одно останутся ущербными. Сколько они душожорок носили? Не один день. Да и не один месяц... после такого никто прежним не останется.
- И что?
Сухо было во рту.
- А то, что не одну, так другую гадость подцепят... вот... а если не ушли, если затаились? Ты готов взять на себя ответственность не за сестер, а за других людей, которых они изведут?
- Готов!
Илья с трудом, но сел.
Огляделся.
Махонькая комнатка, не комнатка даже - иная конура просторней будет. Окон нет. Потолок низенький. На полу шкура запыленная медвежья кинута, у самое кровати. Вот кровать хороша, из дуба резана, перин навалено - утонуть недолго.
- Не горячись. Решение принято, и каким бы ни было...
Он слегка поморщился.
- Она тоже жалостлива сделалась. А может, свой резон имеется? Оставят их. Здесь, в тереме царском оставят. Под ее присмотром. Объявлено пока, что приболели девушки...
- Отец?
Дядька убрал четки.
И вздохнул.
- Умер он... его живым взяли... когда ты заклятье прочел, то силу выпустил немалую. Всплеск таков был, что сторожа по всей столице всполошились. К дому вашему... а в доме... уж прости, Ильюшка, там только вы пятеро из живых остались. Да и то... матушка твоя стонет и плачется. Сестрицы лежат без памяти. Ты сам едва-едва дышишь, а братец мой только и стенает, что ты его работу порушил.
- А люди?
Была же дворня.
Та Малушка.
И кухарка с помогатыми. И отцов старый дядька, поставленный вещи блюсть. Девки, которые сестрицам прислуживали, дом мели да глядели... что с ними?
Дядька Миша головой покачал.
- Не вини себя. Духи - твари коварные... а уж этот-то... будет мне наука... то, что я скажу... в Акадэмии многое есть из того, чему не надобно на белом свете быть. Книги. Вещи вот... к примеру, фиал с духом одного некроманта, который искал вечной жизни. До дня вчерашнего я думал, что фиал этот находится там, где ему и положено: в шкатулке опечатанной семью печатями, еще прежним ректором заговоренной. Но нет, пуста шкатулка, взломаны печати. И так аккуратно, что не скажу даже, когда...
- Давно.
- Это я и без тебя знаю, что давно, - отмахнулся дядька, и четки в его руке раздраженно защелкали. - Пылищи на ней собралось с два пальца... не в этот год взяли и не в прошлый. Ладно, что было, то было... главное, твой отец умудрился эту тварь призвать. Связал с телом... и никуда бы эта погань от нас не делась бы...