...память рассыпалась.
И я вновь стала собой.
Сидим. Молчим.
А чего сказать? Что, когда б Ильюшка не сглупил тогда, все б иначей повернулось? И бабка моя... нет, бабка сама сказывала, что знал бы наперед, где упадешь, соломки кинул бы.
Да и неужто я сама, случись с моими беда такая, упустила б шансу?
Знаю ответ.
- Теперь понимаешь, что... с ними надо осторожней быть, - Илья вытянул дрожащую руку над свечой. - Несколько лет... за ними наблюдали пристально. Люди приставлены были. В покоях - амулеты... и проверяли постоянно... ничего не находили.
...может, и так, только девки, к сестрицам Ильюшкиным поставленные, бледны да пужливы сделалися, хотя всегой-то два денечка при боярыньках пробыли.
- И если так, то у меня получилось? - он улыбнулся виноватою кривой улыбкой. - Я себя убеждаю, что получилось, что... не могло оно не получится, потому как тогда выходит, что все зря, что я...
Я Ильюшку по руке погладила. Утешить бы, да со словами я не больно управляюся. Не найду таких, которые взаправду утешат, а то еще и глупость какую ляпну. У него ж душа обесшкурена, такую тронь и закровит.
- Тогда почему я их боюсь? Он еще тогда сказал, что теперь я в ответе, если не хочу отослать... что она их держит ради меня... чтобы привязать покрепче. Куда уж крепче? А еще капитал политический...
Я кивнула важно.
Про капиталы всяческие мне Люциана Береславовна расповедывала давече, что про те, которые в крынках хранят, на заднем дворе оные крынки прикопавши, что про иного всякого свойства. И тогда было удивительно, как это голова моя капиталом служить способная. Одно дело, когда голову этую из золота отльют аль из серебра, и другое, когда на плечах она и знаниями набитая.
Сестрицы ж Ильюшкины тоже товар.
Вот, замуж отдать можно, милость кому оказавши... хотя, на этих невестушек поглядевши, жалею я женихов ихних, потому как с такое милости и окочуриться недолго.
- И что рано или поздно, но именно мне придется решать, как с ними быть. Я все думал, что этот момент, если и настанет, то нескоро, - Ильюшка поднялся, одежку одернул. - А оно вот как вышло... приехали... встречай... и куда дальше?
- Не знаю.
Глава 3. Об любовях и нелюбовях
Глава 3. Об любовях и нелюбовях
День четвертый лета.
И солнце, которое с самого утречка полыхнуло жаром, окатило, что крыши красные, черепичные, что улочки узенькие, что сады да крылечки.
Сгинул с крылечка оного кошак старый.
Кобели в буды попрятались, полегли, языки выкативши, только вздыхають горесно. Куры в грязи и те копошкаются лениво, даже не квохчуть. Я на кур из окошка поглядваю да семки лузгаю.
А в голове одно крутится.
Как бы до осени дотянуть и... и если выпадет все сделать верно, то взаправду сбежим с Ареем... Станька за бабкою приглядит. Деньгов ей отправлю, чтоб было за что век доживать. Не станет царица-матушка старуху из деревни выколупывать, чай, не царское сие дело...
...а мы уедем.
На самый край мира, хотя ж Люциана Береславовна и утверждает, будто бы краю оного вовсе не существует, что сие - исключительно оптическая иллюзия, а на деле землица наша, что шар, вроде мячика дитячего. И что если все время в одну сторону исти, то с другой выйдешь, правда, конечне, как в сказках тех, и сапоги железные, ходючи, истопчешь, и караваи медные изгрызешь, и сам, может статься, сгинешь на чужбине.
Сказывала.
И показывала.
Что карты. Что шар, картами размалеванный, голобусом величаемый. И вроде глядела я, верила, а душой не понимала, как же так, чтоб землица нашая круглой была? И как с оное землицы тогда мы не падаем? Нет, это она тоже объясняла, правда, вздыхала и пеняла меня за дремучесть, а заодно уж книжиц дала цельный короб, на внеклассное, как сама сказала, чтение, чтоб мою дремучесть побороть и политесности во мне прибавить.
От книжицу я и читала.
Пыталася.
Жаркотень... на такое жаре буквы сами собою расползаются. А еще мысли мои, что масло, растекаются... точно, уедем... чтоб как в сказке... подхватит меня добрый молодец в седло и увезет за горы далекие, моря соленые...
За моря, пожалуй что, не надобно. За морями теми земли лежат, где люди черны, а звери предивны... ладно, к зверям-то я привыкла б, а вот серед черных людей зело выделяться станем...
- Посмотри, сестрица, - голос Маленкин перебил мои размышления, а я аккурат меж свеями и саксонами выбирала, прикидваючи, где нам с Ареем больше рады будут. Выходило-то, что нигде. - Неужели ныне и холопок грамоте учат. Что читаешь?