Память-ледок?
Не ледок, лед старый, сизоватый, огрубевший. Такой и по весне до последнего держится, исходит слезою водянистой, грязною, а все одно не спешит отступать.
Опасный.
В нем, износившемся за зиму, трещины рождаются внутри. С тихим вздохом, со скрипом, человеческому уху не слышным. Только и успеешь, что подивиться, а он уже расползается...
...лед-ледок.
Холод ледника, в котором девка дворовая лежит, ногу подогнувши. Задрался подол, и нога эта, белесая, в синих жилочках, видна.
А еще коса растрепанная.
- Вторая уже, - голос отца доносится словно сквозь вату, Илья не способен отвести взгляда от ноги.
Или косы?
Или лица девичьего, ужасом искаженного. Он ведь знает ее. Авдотья... хохотушка... рыжевата, конопата... всегда с улыбкой, всегда готова угодить, не потому как он боярин, но просто...
- Споткнулась, наверное, - отец повернулся спиной. - Вели, чтоб убрали. И сегодня я жду тебя, Илья. Есть к тебе серьезный разговор.
Авдотью выносили хмурые мужики. При доме они появились недавно, и были мрачны, неразговорчивы. Девки вот те шепталися, хватались за простенькие амулетики.
...не ходи, боярин, - это Малушка, Авдотьина подруженька задушевная.
Одногодки.
Из одного села в дом взяты были. Матушке служили, да как захворала матушка, к ней другую девку поставили, белую и смурную, но отец уверял, что знахарка она, ученая...
...неладно в доме, - Малушка глаза отводит, а те красны. - Не ходи к нему... боярыня-матушка ушла и не вернулась... сестрицы твои... это они...
- Что ты говоришь?
Малушка на конюшне его выловила. Конюшни отцовы Илья всегда любил. Пахло здесь хорошо. Да и тихо было. Кони всхрапывают, голуби курлычут. На сердце покой... вот и пришел, успокоится.
- То и говорю, - Малушка носом красным шмыгнула. - Что неспроста Авдотья сгинула... они это... сначала он подвалы закрыл. С чего? Всегда мы убиралися, не самому же рученьки марать... потом в доме стало неспокойно... Хозяин больше молоко не берет, хотя ж самое свежее оставляем...
Она всхлипнула и не удержалась.
- Авдя сказывала, что боярыни переменилися... что как вниз сходили... силу тянут... она им волосы чешет и слабнет, слабнет... перед глазами мушки скачут... а оне говорят...
- Может, заболела твоя Авдотья.
Разговор был неприятен.
- Всегда здоровая была...
- Прекрати.
Следовало бы прикрикнуть на девку, чтоб перестала языком да попусту молоть. А он слушал.
- Здоровая, мне ль ни знать, - Малушка всхлипнула тоненько. - Я ж при ней была... волосья чесала. Красивые были. Мягкие да гладкие. А волосья у бабы - первое дело... когда волос тусклый, то хворь внутрях сидит. У нее ж гладенький...
Зашелестело что-то, и стихли голуби, а старый отцов жеребец, которого в доме держали из памяти о славных его, конских, годах, всхрапнул, вскинулся, застучал копытами по настилу.
И холодком потянуло.
Жутью.
- Она мне жаловалась, что батюшка ваш переменился. Вы-то за книгами его не видите, а он иным стал. Молчит...
...отец никогда особой разговорчивостью не отличался. А что изменился, так все меняются. Отец же с братьями рассорился, хотя и не говорил о том Илье, да Ильюшка не слеп и не глух, знает, что в мире делается. Не по нраву отцу царева женитьба, и жена его, и то, что в тереме творится...
- ...а глянет, так прямо душа наизнанку, - Малушка плакала, уже не чинясь, и слезы по лицу растирала с соплями вместе. - Ваша матушка сказывала, что про нее вовсе забыл... а прежде любил крепко... теперь и не кажется, а глянет и перекривится весь...
...бывает.
Да, отец матушку любил, пусть и не ровня они, пусть и глуповата, всполошна, склонна к пустым истерикам, но любил ведь.
- ...кошка наша сгинула... и куры черные повывелись все... а на птичьем дворе их не одна дюжина была... повадился шашок таскать... только никакой не шашок это... шашку что белая, что рябая, что черная - едино, этот же только черных и перебирал... козла батюшка ваш прикупил. А после тот козел и сгинул.
Она лепетала всякую чушь, и от этого лепета начинала болеть голова.
- Матушку вашу вниз повел. И она пошла. Своими ногами пошла. Была здорова и весела. Волос я ей заплела на две косы, на особую манеру. Ленты выбирали вместе. Зеленые. В цвет летника и каменьев, которые в заушницах... а вниз пошла и не вернулась. Меня к ней не пустили, будто бы я за боярыней плохо ходить бы стала... я ее любила, как мамку родную. Она ж ласковая, не злобливая. А когда и прикрикнет, так после повинится... и летники свои, которые поплоше, отдавала... и еще ленты... а они говорят, заболела... вы ее не видели, верно?
И глаза строгие, с упреком.
Оттого, что упрек этот в самое сердце попал, не по себе становится. А ведь и вправду, не видел он матушку. Сначала отец отослал в загороднее поместье, проверять счетные книги. И ведь как чуял, отыскал Ильюшка недостачу да солидную... потом за конями отправил на Вяжницкую ярмарку, тоже ближний путь, но и то верно, что там жеребчики самые лучшие... а потом...