- Затем, что сие весьма огорчительно будет, если столь древний и достойный род оборвется. Их уже немало таких... глядишь, и вовсе оскудеет земля росская. Мы этого не можем допустить.
Ложь.
И серое марево колыхается, не угрожая еще, скорее интересуясь: и вправду ль ты, боярин, осмелел настолько, чтоб обвинить царицу во лжи? Она снизошла до беседы с тобой. Она добра к тебе.
А ты...
Арей глядел под ноги.
На сапоги свои истоптанные, перевязанные веревкою. На серую землю, будто пылью припорошенную. На темную траву, которая была не то жива, не то мертва...
- Мы с супругом моим, да продлит Божиня дни его, хорошо знали твоего батюшку. И ведомо нам было желание его признать старшего сына, пусть бы сие и вызвало немалый гнев Сухомлинских. Они ныне ратуют, чтоб земли им отписаны были, раз уж Ксения Микитична умерла, и сын ее сгинул... печальная история.
Сказано это было без тени печали.
- Мы же полагаем, что Сухомлинские и без того богаты. И что богатство им не впрок идет. Загордились. Зашептались, что, дескать, царь земле Росской вовсе не надобен, что доволи будет Думы, которая бы и законы принимала, и смотрела б, как они исполняются.
Царя не надобно?
Это... это у Арея в голове не укладывалось.
Как без царя?
Нет, он читал... многое читал... и про города древние, в которых правил то совет мудрейщих, то дума богатейших... но чтобы царство Росское и без царя? Это как... да как щи без сметаны. Вроде бы и возможно. В теории.
А на практике будет не то...
- Вижу, ты удивлен, - царица рученькой махнула. - Присядь. Будь добр.
Арей огляделся.
Куда?
Разве что на камень голый, выползший из травяного ковра. Гладенький да ровный, глядится он макушкою великана, под землю ушедшего. И присаживаться на такой не очень-то охота.
Но царицам не отказывают.
Во всяком случае в мелочах.
И Арей присел.
Камень был холодным, а еще - чарованным, как и все это место. Интересно, существует ли оно, вот такое, в нынешнем своем обличье? Прячется где-нибудь подле Акадэмии, укрытое полотнищами отворотных заклятий. Запертое древними чарами.
Охраняет...
Кого?
Или что? Вот эту гробницу, от которой веяло древнею жутью? И того, кто в ней схоронен? Мертв ли он? Иль живым заперт?
- Не самим им эта мысль в голову пришла... но показалась удачной. Весьма удачной... и не только им... многие спят и видят, как бы сесть на трон золотой. Или отпрысков своих усадить. Но это те, в чьих жилах хоть капля нужной крови имеется. Сколько их? Десяток семей? Два? Не так уж и много, если подумать. А вот прочих, которым тоже власти охота, великое множество... сотня первая семейств богатых, знатных... при каждом - своя дружина... по отдельности если - плюнуть и растереть. Одного магика довольно, а вот если сговорятся... пока царь один, то и трон один, и тот, кто в него сядет, тоже один, им сговорится сложно...
Она рассказывала это, лаская тварь, в которой все меньше оставалось песьего. Облазила шкура клочьями, а сквозь нее проглядывала иная, но тоже уродливая.
Пес?
Нет.
И не волк. И зверь неведомый, длиннолапый, с короткою шеей, с уродливою безглазой головой. С пастью, в которой клыки двумя рядами...
- А вот если дойдет и до прочих сия идея... - царица замолчала, и зверь прихватил тонкие пальцы ее, сжал осторожно, не то утешая, не то ласки требуя. - Понимаешь, что будет?
Арей кивнул.
Трон один. А в думе мест всем хватит. Разорвут власть, что одеяло, на клочки, и каждый своим тешится станет. Хорошо ли это?
Для кого?
Не будет царя.
И клятва, которую магики приносят, силу утратит. Свободны станут. И что за этой свободой? Одни в семьи вернутся, чтобы служить роду. Другие будут искать того, кто заплатит больше. Третьи свое воевать начнут. Если силы вдоволь, то отчего б не использовать ее себе во благо? Захватить одну деревушку, другую... четвертые полягут, пытаясь остановить сие бесчинство.
- Мои люди доводят, что разговоры сии крамольные - что пожар лесной, едва ль не в каждом доме ведутся... пока лишь разговоры. Боязно им, - царица сжала руку, и тварь поднялась.
Кривонога.
Уродлива.
Стоит. Покачивается на невидимом ветру. Того и гляди вовсе сдует.
- Беда этой... вольницы, - слово царица-матушка произнесла с явною насмешкой, - в том, что им сложно сосредоточиться на одном. Двум проще договорится меж собой, чем пятерым. Не говоря уже о десятерых или сотне... а уж если отвлечь их от грызни...
- Мною?
- Тобой, - ее щечки зарозовелись. - Не только Сухомлинские на земли Ксении Микитичны зуб точат. Есть еще Нарвышины, которым твой батюшка родней приходится. И Зельские... в том роду твоя тетка живет, хоть бездетная, а все родня...
...и все-то из первой сотни, если не по родовитости - царской кровью ни один не отмечен, это Арей помнил, то по богатству.