— То, которое на крови?
— Верно. На человеческой крови. Чем больше пользуешься, тем выше цена. И я заплатила. Купила раба, старика, которому и так недолго оставалось. Убедила себя, что у него и без меня не жизнь, а мучение, и что болезнь его все одно к смерти приведет, только смерть эта будет долгою и болезненной. Он не сопротивлялся. Лежал в круге, глядел… до сих пор помню, как он глядел… а я ему все говорила, что смогу сделать для людей. Только вряд ли поверил… я могла бы отпустить его, но… какая жалость, если ко мне ее ни у кого не было? Вот и пустила кровь. Получилось, как видишь.
И вновь она не раскаивалась.
Говорила, как оно есть. И от этого становилось совсем не по себе. Подобных откровений, в минуту слабости сделанных, после не прощают. И как быть? Слушать, это да, а после?
Бежать?
— Царь полюбил меня. Он никого и никогда не любил по-настоящему, а меня вот… только мне эта любовь его была неприятна. И сам он… много старше меня. И некогда был красавцем, давно, да… с той красоты ничего не осталось. Он любил поесть и вином не брезговал. У него дурно пахло изо рта, а зубы были желты. Для всех он был и остался царем, а для меня мужчиной, с которым пришлось разделить ложе. И тут я поняла, насколько ошибалась… если бы он со мной поиграл и отпустил, я была бы свободна. А царица… не бывает бывших цариц, понимаешь? И даже если завтра я сама отрекусь от трона, уеду в монастырь, то не доеду. Мне оставалось терпеть. Держаться. И родить наследника. Хочешь, скажу, во что обошлось это дитя?
— Нет.
— Правильно… кровь и снова кровь. Больше крови. Больше смерти. Я была молода. Мне казалось, я смогу остановиться в любой момент. Достаточно будет пожелать. Я рожу дитя… мальчика. Наследника. И никто больше не сумеет упрекнуть меня в бесплодии…
Она схватила себя за руку, сжала, словно желая причинить боль.
— Это они все… деток моих не пожалели… я уж понадеялась, что раз наследника родила, так и примут… и второго… только где они? Были сыновья и не стало… я и поняла, что не дадут моему дитю жить. Третьего, глядишь, и в колыбели удавили б, не побрезговали. Вот и скрывала беременность столько, сколько смогла. А как живот полез, уехала… по монастырям уехала. Я знала, что за мной отправят соглядатаев. И не только их. И я принесла еще одну жертву. Я выкупила жизнь за жизнь. Есть способ. И висящее на мне проклятье поразило ребенка моей сестры. Да, мне стыдно за это. Я не знала, я догадывалась, что так будет, но… я искренне надеялась, что она родит других детей. Вот только проклятье наложили серьезное. Она сама едва не умерла. Более того, умом подвинулась… а может, научилась видеть правду.
Стража перекликается.
И старые часы на башне отсчитывают три удара. Поздний час. И заметь кто, что царица-матушка в сей час по саду разгуливает, да без свиты, да в компании неподходящей, слухи пойдут.
— Как бы ни было, но я поняла, что только так он останется в живых, мой мальчик. Кровь за кровь? У меня не было иной родни. А вот у него… мой муж, как я уже говорила, был кобелем редкостным. И детей незаконных наплодил множество. И если так, то отчего было не воспользоваться?
Это не вопрос.
Это лишь слова. И тварь рядом прихватывает руку Арееву. Мол, молчи.
Молчит.
— Я собрала их… кого сумела найти. Неожиданно оказалось, что эти дети понадобились не только мне. Из трех дюжин осталась одна.
— Они знают?
— Кое-что знают…
Но не то, что сами — залог чужой жизни. Мена… черная чума? Проклятье? Пожар и болезни… царевич уцелеет, а кто-то да уйдет.
— Да, некоторые умерли, чтобы мой сын выжил. А других убила не я… если бы не боярская жадность, крови бы пролилось много меньше. А еще я привязалась к этим мальчишкам. И мне действительно не хочется, чтобы кто-то из них умер. Но и отменить заклятье не в моих силах. Быть может, в книге отыскался бы способ, но… я не хочу вновь видеть ее.
Тварь смотрела снизу вверх, и теперь в желтых глазах ее виделось Арею что-то донельзя человеческое. Мол, ты слушай и думай, сколь опасно связываться с древнею волшбой.
Возьмешь в руки и не отвяжешься.
— Я знаю, что книгу утащила одна из его девок, отдала Милославу на хранение. Только ведь он был слишком любопытен, чтобы не заглянуть в книгу. Полагаю, тоже говорил себе, что это все — исключительно науки ради… что он лишь изучает… пробует, и вправду ли эффективны древние заклятья. Одна проба, за ней и другая… он увлекся.
Она ведь разумна, эта собакообразная тварь.
Откуда взялась?
Подгорная, как и та, которую Арей изгнал? И хватит ли его новообретенных сил, чтобы справиться с этой? Нет, он не собирается вступать в борьбу, причин пока нет, но исключительно теоретически?