- Будешь, как есть будешь. Приляг.
- А ты?
- А я посижу.
- Не... - Арей покачал головою. - Не хочу лежать. Я с тобою хочу.
- Я рядышком посижу...
Он все ж таки лег, растянулся на зеленой траве. Положил голову на колени мои, глаза закрыл. И успокоился, как-то от... поняла я, что успокоился.
И мне хорошо стало.
Не знаю, как оно там еще будет. Царева невеста дареная никуда не денется, как и мой жених заклятый, а все одно, они существовали, но где-то вовне, там, за чертою старого сада, в котором отцвела черемуха, но запах ее остался.
Арей дремал.
Я сидела, веткою зеленой комарье разгоняя. От же, магики магиками, а противо кровопийцев этаких заклятия не придумали. Ничего... может, я сподоблюся. И тогда войду, как говаривала Люциана Береславовна, в анналы магической науки.
Мысль сия была приятною.
Глава 6. О головах болезных и снах вещих
Глава 6. О головах болезных и снах вещих
Арей открыл глаза, когда уже темнеть начало. Весенние деньки легки и обманчиво теплы, а все ж под вечер холодком тянет, да и трава от рос сыреет.
Вечерняя роса - она особая.
И сил прибавляет, и здоровья. Омой глаза - и уйдут слепые пятна. Рану оботри - и гной из нее выйдет, выплеснется. Кожную какую болячку тоже излечит...
Младенчиков вечерняя роса от больного живота спасет.
Матерям возвернет покой. А если с хлебною корочкою ее съести да зажевать листом мятным, то и молока прибудет - верное средство, бабка им не раз пользовалась. Девки в росах волосы полощут.
И лицо умывают.
Старики - примочки делают для ног больных...
...да и здоровым она не во вред, если, конечно, не развалиться на тех росах, как Арей. Я уж и будить подумывала, хоть и сладко он спал, спокойно, да как бы не застудил спину.
А он сам глаза открыл.
Уставился в небо сизое.
- Ты не ушла?
Небо весною, что девка перед ярмарокою, один за другим наряды меняет. То синевой убирается, то ружовым, то лиловым, как от ныне... и гляди на него - всяк день иное.
- А надобно было?
Глаза ясные.
И пусть пахнет от Арея брагою, да ныне тверез.
- Не надобно... давно так?
- Давно.
Уже и ноги затекли, уж не ведаю, смогу ли встать. Да только ноги - малая плата. И не жалею... сидела пока, думала все, как оно мы жить бы могли, если б...
- Простишь?
Он не вставал.
Глядел снизу вверх. Разглядывал. И боязно стало. Чего увидит? После царицы-то... а невеста его, небось, собою хороша. Не бывает, чтоб некрасивая боярыня. А может, она навроде Велимиры нашее? Лицом бела, волосом темна... или светла... главное, что кожа у нее гладенькая и мягонькая, будто шелковая. Что нет на руках у нее мозолей, что махонькие оне, будто бы дитячие.
И сама-то она, птичка дивная, с ирия слетевшая...
...шелками шьет.
Беседы ведет умные... иль не ведет, но и молчит так, что в словах нужды нет. Прежде-то что? Прежде Арею на боярынь заглядываться смыслу не было, а ныне... милостью царской...
- Ты видел ее? - спросила и сердце сжалось болезненно.
- Не видел. И видеть не желаю.
- А ну как красива?
- Глупость, - он все же сел, за голову руками держась. - Что эта сволочь мне подмешала?
- Самогону, - с самым серьезным видом отвечала я. - В самогон же.
Арей кривовато усмехнулся.
- Какое коварство... Славушка, мне... мне и вправду стыдно. Я, когда ко мне с этой грамотой пришли... отказался ведь. Мне не нужно было это наследство, веришь?
- Верю.
- Я не хотел ввязываться в грызню эату... в... какой из меня бсоярин? Раньше, может быть... раньше сзпал и видел, чтоб он меня признал. А каак признал... они ж знали про завещание. С самого начала знали. Отец не так глуп был, чтобы в доме оставить эту треклятую грамоту. И кому он ее вручил? Не важно, главное, что этот кто-то решил, что ему выгоднее не исполнять последнюю волю, а боярыню приструнить...
Арей поскреб лоб и поморщился.
- Чешется... скребусь, что шелудивый... я все гадал, почему она просто от меня не избавилась. Молвы людской побоялась... как же... не позволили... не забрали, оставили будто бы во власти, а убить... нет, убей она меня, мигом бы следствие учинили... а ушла и вот, пригодился. Наследничек.
Я только вздохнула.
Кажному боги по силам его посылают. Так бабка сказывала, да только откуда силы-то взять?
...и как придушить тихий голос, что нашептывает, будто все к лучшему? Что не пара я Арею. И не была парой, что, пусть и носил он простые одежи, что звался рабыничем, а растили его, будто боярина.
Я же...
Я просто Зослава из Больших Барсуков.
...и сколько книг ни прочту, собою ж остануся.
...другое дело, боярыня. Царская племянница, ежель подумать, благословением Божини отмеченная. Глянет Арей на нее и разом позабудет про все обещания.
- Может, если б меня не было, придумали бы... и сговор - это еще не свадьба, Зослава. Отказаться... царицам не отказывают. Только это слабая отговорка. Я должен был... должен...
Он дернул себя за темную прядь.
- Собирался взять тебя и в храм... идиотский план. Думал, что если быстро обвенчают, то... а Кирей... я понять не могу, почему с ним пошел? Я ведь не пью. Вообще не пью... не умею... ничего, очнется дядюшка, я уж спрошу, как оно все вышло... скажи что-нибудь.
- Что?
- Скажи, что я дурень.
- Дурень, - я смахнула со щеки слезу. А от не буду плакать. Не буду и все тут. С чего? Все живые, здоровые, при милостях, чтоб их...
- И что не достоин тебя.
- Точно дурень.
- Я ж и говорю, - он усмехнулся. - Мне другая не нужна. Я... Зослава, пожалуйста, поверь.
- Верю.
Он тряхнул головой и, вытащив из-за голенища маленький ножичек, полоснул себя по ладони. Алая руда полилась на траву.
- Я, Арей, клянусь силою своею, что не будет у меня другой жены, кроме Зославы, внучки берендеевой...
...надобно было остановить.
Я б успела.
Я б сумела.
Удержала.
Но не стала.
Он ведает, что творит. А я? Я ведаю?
- Так оно надежней, - Арей стряхнул капли крови и руку порезанную протянул. - Залечишь?
Разве ж можно было отказать ему?
Тою ночью спалося мне беспокойственно. Полночи ерзала, не способная улечься, то на один бок лягу - мулько. То на другой перевернуся, а все одно никак. Будто не перина подо мною пуховая, но матрац тонюсенький, соломою набитый.
И колется.
И зудит с того шкура.
И не солома то, а совесть моя, которая взяла и к ночи, будь не ладна, очнулася. А ну как не получится у меня с моим последним женихом поладить? И пойду за него замуж? Что будет? Я-то, может, притерплюся, небось, не первая и не последняя, кого против воли отдавали. А Арей? Он клятву принес, и лазеек в ней не оставил. И будет ему выбор, или одинцом оставаться, ожидаючи, когда ж супруг мой, чтоб его до сроку Морана прибрала, преставится, или клятву рушить и силы лишаться.
Нельзя было так.
Не из обиды, не из жадности, не из жалости к себе, несчастное... нельзя. Да только слово вылетевшее не поймаешь, в клетку не запрешь. И кровь пролитая в жилы не вернется. Так что лежи, Зослава.
Спи.
И глаза все ж закрылися. Упала я будто бы в болото, но не то, не снежное, знакомое до тошноты. Нынешнее со снегов свободно.
Зелено.
Пухло.
Поросло мелкою травкой, которая в народе пустозвонкой зовется, а по-научному если - шейхцерия. Бесполезная она и вредная даже. Ее топленики и болотники по трясинам и топям расстилают, чтоб зеленели они да солнцу глаза не мозолили, а то выжжет еще.
А я вот стою.
И чую, что под ногами - глыбь глыбокая. Варухнуся и ухну в нее, следов не сыщут.
На помощь звать?
Так кто отзовется.
- А ты попробуй, девонька, - раздался знакомый такой старушечий голосок. - С тебя ж не убудет.
Оглянулася...