- Эй, - он окликнул Лиса, который от голоса Евстиного встрепенулся, вскочил, озираясь. - Идем?
Лис сонно отряхнулся.
Придремал?
Посреди бела дня?
Нет, прежде с ним этакого не случалось.
- Я... - Лис нахмурился. - Что тут...
- Ничего, - солгал Евстя.
Зачем?
Он и сам не знал. Только ножи пригладил. В следующий раз он, пожалуй, раздумывать не будет... и все же не первый... десятый. Десятый номер его никогда не подводил.
Глава 5. Где речь идет исключительно о тонкостях алхимическое науки
-...доводим до стадии появления первых пузырей, - ровный голос Люцианы Береславовны заполнял алхимическую лабораторию. - После чего медленно помешивая зелье посолонь...
В рученьке боярской появился резной черпачок с ручкою-утицей. Красивый - страсть. Клюв красный, глаза яхонтовые, теплые, не чета хозяйкиным.
- ...помним, что в данном случае использовать можно предметы, сделанные из березы или осины, но ни в коем случае - не из дуба или ясеня. Почему?
Утиный клюв указал на меня.
Померещилося, что утица ажно крякнула, не то с сочувствием, не то поторапливая. Люциана Береславовна страсть до чего не любила, когда студиозусы отвечать медлили. Иль неверные ответы давали.
Холодела.
И лицо делалося таким брезгливым, будто не на человека глядела, а на вшу платяную...
Но тут-то я ответ ведала. Даром что ли вчерашний вечер над «Основами практического зельеварения» проспала. То бишь, просидела...
- Береза и осина - женские дерева, а дуб и ясень - мужские. В зелье же содержится сок беломорника, который также является мужской компонентой из числа агрессивных, а потому, пока зелье не перекипит, то и с иными компонентами... - слово это прям само на язык просилося, я и пускала. - ...равнозначного полу будет взаимодействовать агрессивно.
Выдохнула.
И подивилась. Как этакая мудротень из меня-то вылезла? Читать-то читала, в книгах-то сиим словам самое место, книги ж по-простому не пишут, а вот чтоб я да сама...
Люциана Береславовна бровку подняла.
Окинула меня взглядом, будто бы я - не я, но диво предивное ярмарочное, на потеху честным людям ставленное. И ласковенько так спросила:
- И как именно вы интерпретируете термин агрессивности в данном контексте?
Ох, если б не наука Ареева, не книжки, им оставленные, которые я из упрямства чистого бабьего читала... не Еська с егоными фантазиями да полигонами... нет, тогда б я не удержалася б, спросила: чегось?
И тут только роту открыла, стою, чувствую себя дурищею распоследнею. Ага, вздумала книгою Люциану Береславовну удивить. Она-то, чай, на своем веку книг поболе моего перечитала.
- Так... громыхнеть, - только и сумела выдавить, чуя, как полыхают краснотою уши. И не только уши. Вот уж и вправду, буду красна девица, куда там моркве летней.
- Громыхнеть, - с непонятным выражением повторила Люциана Береславовна, поглаживая пальчиком утиную голову. - Полагаю, за этим... удивительным термином скрывается самопроизвольно начавшаяся экзотермическая реакция с высоким...
Я только кивала.
Реакция, агась.
Экзотермическая. С высоким тепловым коэффициентом... который гдей-то там растет и прибывает, аккурат, что опара переходившая...
Я знаю.
Читала.
Вот милостью Божининой клянусь, намедни читала! Правда, уразумела слово через два, но было там про реакцию...
- Вот и замечательно, - от улыбки Люцианы Береславовны у меня колени подогнулися. - В следующий раз так и говорите... а то... громыхнеть...
Она и опустила черпачок в варево...
...что сказать, и вправду громыхнуло так, что ажно стекла зазвенели. Над котлом поднялся столб огню, а после и дымом пыхнуло, черным да с прозеленью. Дым энтот, до потолка добравшись, пополз, потек, что твой ручей. Только ж ручьям обыкновенным по потолкам течь от Божини не покладено.
А этот...
- Все вон! - голос Люцианы Береславовны звенел струной. - Быстро! Бегом! Зося, шевелись!
И для пущего шевеления, стало быть, она в меня остатками черпака и запустила. А я что? Просто диво такое... дым течет, переливается, уже и не прозелень - синева проглядывает, да густая, что сумерки осенние. Или не синева? Вот уже и аксамитовые нити блещут, и золотом червленым...
- Зося!
Тут-то я и очнулася, от крика ли, от утицы, которая полбу меня брякнула, но разом юбки подхватила и бегом...
Дым множился.
Пах он заливным лугом в распаренный летний день, когда мешаются запахи, что сытой землицы, что травы, что цветов... собери букет, Зослава... собери... разве не видишь, что все цветы...
- Все! На выход...
Гудели колокола, но где-то далеко, а трава на лугу поднималася, ласкалась к ногам, уговаривая прилечь, хоть бы на мгновенье. Я ж так устала, я... днями учуся, ночами учуся, сплю вполглаза... травяные перины мягки, легки. И надо лишь глазыньки сомкнуть... а где-то рядом кукушка годы считает. И я с нею могу загадать, долго ль проживу... надобно прилечь.