И считать.
Долго... конечно...
Нет.
Я стряхнула липкие объятья морока. Вот уж не было беды... и огляделась.
Стою.
Лаборатория пуста. Почти пуста. И значит, остальные успели выйти. Хорошо... мой стол от двери самый дальний. Дальше только возвышение, на котором промеж камней горел зеленым колдовским огнем костер. Кипел котел, вываливая новые и новые клубы дыму, того и гляди заполонит, если не всю Акадэмию, то лабораторию.
Запах цветов стал тяжким.
Да и в горле защипало. И голова вновь кругом пошла, и вспомнилося, что уже единожды случалось мне в дыму бродить. Тым разом свезло.
А тепериче...
Я сделала шаг к двери.
Я видела эту дверь. Близехонько она. И далека... иду, иду, а она все дальше. И вот диво дивное. Шла я к двери, а встала перед костром.
Гляжу.
Любуюся.
До чего хорош, до чего ярок. Тут тебе и темная болотная зелень, и яркая - первое травы. Бледная, что бывает на озерах посеред лета...
...нельзя смотреть.
Зачарует. Заморочит.
Высосет душу.
И силы до последнее капли... и надобно уходить, бежать, хоть и не осталось сил...
- Зослава!
Кто меня зовет?
Уж не то ли клятое болото, которое из памяти не выкинуть, как ни пытайся? И звенит в голове голос старой ведьмы, смех ее...
- Зослава, ты где?
Ищет.
Прятаться надо. Тогда уйдет... баба с костяною ногою, с глазом деревянным, который хитрый мальчонка скрал, а после на золотую голову выменял, да не прибыло ему счастья. Откудова счастью на краденом прорасти? Нет, неправильно это...
...я не боюсь.
Я закрою глаза и...
...и вновь стою на белом поле, только не снегом оно засыпано - крупною солью, которую с моря возят да торгуют втридорога. Соль блестит. Соль хрустит.
Тает под ненастоящим солнцем.
- Зослава, отзовись!
Из соли вылепляется звериная харя, страшная - жуть. Разевает белесую пасть, зовет...
...мерещится.
Спаси, Божиня, и сохрани... кровь берендеева, дедова... и что дед говаривал? Все мороки в голове живут, а стало быть, надо из головы их выкинуть. Нет ни соли, ни поля, ни зверя того... сгинул, как не было его. Об том Фрол Аксютович нам еще когда поведал, а ему я верю. Кому еще верить, как не ему?
И луга нет.
И болота.
Позади остались, а есть лаборатория и чужое чародейство.
Затрещали мороки, задымили, да только больше не было в том дыме красоты.
- Зослава! Зослава, послушай, ты должна постараться...
Кирей?
Арей?
Кого выбрать? Я выбрала... и не отступлюся... и стало быть, надо просто пойти на голос.
- Зослава...
А зовет, зовет... если помру, будет ли плакать? Или отыщет себе другую дуру? Другой такой не найти. Мыслей в голове - что блох на бродячей собаке. Суетятся, путают.
Встаю.
Иду.
На голос иду, хоть бы вся моя натура протестует, желая одного - прилечь. Ежель не по нраву мне луг, так и пол сойдет. Каменный он в лаборатории, гладенький, правда, в пятнах да подпалинах, так оно ничего, подпалины уснуть не помешают.
А по полу змеи ползут.
Боишься ли, Зослава?
Боюся. Змей - боюся. Еще малая была, пошла за малиною да и встретила гадюку, старую, жирную. Лежала та, млела на солнышке вешнем, и ничего-то мне не сделала. Да только после долго я видела во снах высокую траву, желтым куроцветом прибранную, да черное осклизлое будто бы тело. Голову треугольную тяжелую, блеклые змеиные глаза.
Язык раздвоенный.
Гадюки шныряли под ногами. И я остановилась. А ну как наступлю? Так-то змеи не тронут, оне, чай, не люди, чтоб без причины кидаться. И надобно утихомирить сердце, которое екает-екает... вспомнить, что морок сие.
Просто морок.
Но до чего живой!
Вот проползла одна, и чую тяжесть тела ее, слышу, как шелестит о чоботы чешуя. А другая и вовсе обернулась вокруг ноги, и стоило шелохнуться малость, как зашипела, упреждая.
Нет их.
Не существует.
Я же магик, я не просто так девка. Я подгорное твари не забоялась, а тут гадюки... что гадюка? Обыкновенная тварь, от которой слово я знаю крепко, да тут не поможет. Ежели магией сотворена, то магией и спастись можно, верно?
Только какой?
Щитом укрыться?
Не спасет.
Думай, Зослава. Еська ведь верно сказывал, голова, она не только для косы Божинею дадена. Не щит... а что еще умею? Зубную боль заговаривать? Гадюкам сие без надобности. Ожоги лечить намедни сподобилась... ожоги.
Огонь.
Змеи огня боятся.
И не только змеи.
А я... нет, столп пламени не сотворю, но огневики клепать ужо приловчилося. Ох, Еська, коль выберусь, в ноженьки тебе поклонюся...