Огневик вспыхнул на ладони легко, будто бы только и ждал, когда ж я, тугодумная, докумекаю дозваться. Гадюки зашипели. Завозились. Ныне их на полу кишело, что на болоте в летний денек. Сплетались черные, бурые ленты, вязали узоры, один другого отвратней. Да я старалась не глядеть.
- Кыш вам! - я подняла огневика повыше. - А не то...
Зашкворчало.
И огневик вспыхнул ярче. А после и вовсе закрутился, завертелся праздничным колесом, выплеснул снопы искр. Поднявшись к самому потолку, где еще вились черные дымы, он зашкворчал упреждающе...
- Ложись!
И ктой-то тяжеленный, что кабан, сбил меня с ног, навалился, вминая в самое гадючье собрание. Я только и сумела, что взвизгнуть тоненько со страху, да глаза зажмурила.
...покусають.
Громыхнуло. И еще раз громыхнуло. Застучало меленько, будто бы в лаборатории дождь пошел. Мазнуло по лбу горячим. Запахло паленым волосом. И загудел растревоженный огонь.
Еще один морок?
- Вставай! - Арей рванул меня за руку. - Быстро!
Морок.
Откудова тут Арею взяться? Он же тянул меня, а я шла... мнилось - бегу, да только воздух кисельный бежать не дает. И выходит, что бреду, нога за ногу цепляю... того и гляди рухну. Но Арей не позволяет.
А вокруг...
Рыжее пламя лизало стены. Впивалось зубами в дубовые полки. И трещали, рассыпались глиняные банки, тлели пучки с зельями да травами, плавилось стекло... что-то падало и вновь же громыхало, наполняя лабораторию лютым смрадом.
- Давай же! - Арей добрался до двери первым и, распахнув, толкнул меня. - Иди! Беги! Ну же...
- А... ты?
Не морок.
Мороки не злятся. И не горят, будто свечи...
- Иди!
Он оттолкнул меня, сам же отступил и дверь захлопнул. Неужто и вправду думает, будто бы дверь запертая мне преградою станет? Нет уж... я...
- Стой!
Кирей вцепился в плечи, Лойко за руку схватил, повис, что гончак на медведе.
- Стой, ты ничем ему не поможешь!
За дверью гудело пламя. И по мореному дубу расползались пятна ожогов.
- Успокойся... ничего ему не станется. Ему - точно ничего...
Я с легкостью стряхнула Кирея. И Лойко. И...
Фрол Аксютович откудова взялся? Не ведаю. Просто шагнул, махнул рученькой и поплыло перед глазами все. Падала я в вешнюю зеленую траву. И падала, и падала, и боялась упасть, знаючи, что в траве этой - гадюк видимо-невидимо...
Глава 6. О всяком и разном
Трава травою, а просыпалась я тяжко.
Будто из болота выбиралась, но знала, что выбраться надобно. И для того - глаза открыть, даром, что слиплися, точно кто рыбьим клеем склеил.
Разлепила один.
Раскрыла другой.
Мутно все. Плыветь... влево рыбы, вправо раки. Откудова раки взялися? И вовсе не понятно, где я.
- Я ж говорил, обморок это... от нервов, - на Еськин бодрый голос голова моя отозвалася гудением. Не голова - колокол храмовый.
Ничего, ежель гудит, значит, есть чем.
- Зосенька, красавица, открой глазыньки... - Еська был рядом, а где - не пойму, не то сверху, не то сбоку, не то со всех сторон разом. - А не то поцелую.
От этакое перспективы глазыньки мои полуслепые разом раскрылися.
Раки не исчезли.
Красные. Матерые. С усищами длиннющими расползались они по потолку. Теснили друг дружку клешнями, хвосты топорщили... эк ладно намалевано! Будто живые. Хотя ж живые раки колер иной имеют, темно-зеленый, болотный.
- Видишь, если достаточно живая, чтобы твое рукоблудие критиковать...
- Это у тебя, Еська, по жизни рукоблудие. А у меня увлечение живописью.
- Ага, раками...
- Почему нет? Зослава, голова кружится?
Надо мной склонился некто. Был он рыж и смутно знаком. Царевич? Кто - не различу.
- Кружится, - сказал он, наклоняясь к самому лицу. И веко пальчиком оттянул. - Конечно. Это вполне естественно... ее бы к целителям на пару деньков отправить.
Евстигней.
Точно.
Я голос узнала. А вот лица не разгляжу. Силюся-силюся, но никак. Не лицо - блин с конопушками.
- Я тебе, кстати, то же самое говорил, - отозвался Еська.
- На себя посмотри. Можно подумать, сильно отличаешься. Все мы тут... блины с конопушками.
Это выходит что? Они в голову мою залезли?
- Нет, Зославушка, - Еська по голове меня погладил, а может и не он, может, кто другой из царевичей. - Это ты у нас вслух думаешь. Презанимательные, к слову, мысли. Слушал бы и слушал.
- К целителям...
Евстигней отступил.
- А ты уверен, что эти целители ее до смерти не доисцелят? - Еська присел и руку на лоб положил. - Зося у нас девушка, конечно, крепкая, но вот... есть опасения.
- Тихо, - этот голос я узнала не сразу. Ерема был молчалив и неприветлив.
- Ты уверен?
Елисей?