…тихо.
…и никто не мешает.
— Что, вернуться захотел, дорогой племянник? — Кирей хлопнул по спине и так, что у Арея с трудом получилось на ногах устоять. — Тихо там, как на погосте… а может того, сразу и на погост? Ляжешь себе ровненько, как положено приличному покойнику. Закопаем. Отпоем. Ни тебе хлопот, ни людям…
— Иди ты…
— А и пойду, — Кирей широко зевнул. — Я свое дело сделал. Дальше ты сам. Если сумеешь.
Это он не со зла.
Норов дурной. Огонь в крови. И теперь Арей прекрасно это понимал.
Он дождался, когда Кирей уйдет, и потянулся, медленно, до хруста в костях. Сел на землю, а после и лег, осторожно коснулся зеленой травы.
Надо же… весна в разгаре.
Сколько ж он в подвале просидел? Долго… вот уже и стрелки соцветий появились… и жук огромный сел на одно, крылья тонкие расправил, гудит, сердится.
Хорошо.
— Поздравляю, боярин, — раздался мягкий голос сзади.
— Что?
— Поздравляю, — человек стоял под солнцем, и сколь Арей ни пытался разглядеть, не получалось — свет ослеплял. Впрочем, Арей не сомневался, что, если и случится туче солнце сокрыть, ничего это не изменит. Гость нынешний был слишком осторожен, чтобы полагаться лишь на солнце.
— С чем? — Арей сел.
Не без сожаления.
Этакий момент испортили…
— Полагаю, со многим… ты дар не утратил?
Арей промолчал.
— Нет, это я знаю. И с огнем, если уж выпустили, управился. Разве этого мало? С другой стороны… не знаю, слышал ли, но давече скончалась скоропостижно Ксения Микитична…
Скончалась?
Да еще скоропостижно? Мачеха, сколь Арей помнил, отличалась изрядным здоровьем. И вдруг… что он пропустил?
— Соболезнования выражать, полагаю, смысла нет.
Арей кивнул.
И прислушался к себе.
Было время, когда сама мысль об этой женщине приводила в ярость. И смерти он желал… и если бы получилось добраться, убил бы без размышлений.
Без сожалений.
А теперь? Теперь Арей был, пожалуй, рад, что его избавили от необходимости мстить. Трусовато? Или… изменился он, там, в подвале? Еще раньше?
Потом разберется.
Арей подставил жуку палец и усмехнулся, когда цепкие лапки впились в кожу.
— И брат ваш… скончался…
— Скоропостижно?
— В каком-то смысле. Неудачное покушение. Дефектный артефакт. С магиками случается.
Гость веселился.
И удивительно было, что веселье это раздражало.
— Покушение? — жук расправил тяжелые надкрылья, загудел. — И на кого же?
— На вашу… невесту… или не вашу? У этой девушки столько женихов… я уж не знаю, кого считать настоящим…
Он замолчал. Жаль, молчания этого хватило не надолго.
— Ты не ревнуешь?
— Нет, — признал очевидное Арей.
— Настолько уверен в себе?
— Не в себе.
Жук полз по пальцу, забираясь выше, к влажноватой ладони, а может влек его грязный рукав. Помыться бы не мешало… и постирать одежду… и вовсе себя в порядок привести.
Зарос.
И лоб чешется. Зудит… страшное дело — зудит.
— Похвально. Но меж тем не отменяет сказанного… вот, — человек протянул свернутую трубкой грамотку. — Взгляни…
— Что это?
Арей не удержался и поскреб лоб.
Он, может, и отстал от жизни там, в подвале, но не настолько ума лишился, чтоб принимать подарки от незнамо кого.
— Это — грамотка, которая изменит твою жизнь…
— Пафосно звучит.
— Как есть. Клянусь силой, что не причинит она тебе вреда. В доме Ксении Микитичны отыскали…
Что ж, этаким словам можно было поверить… пожалуй, можно было. И Арей грамоту взял. Печать сломана… знакомая такая печать.
Медвежий след в двойном круге.
И крест в нижней четверти.
— Читай, читай…
Арей читал.
И перечитывал.
Подделка? Печать… ничего не значит. Куда она подевалась после смерти отца? И долго ли состряпать бумагу? Нет, не стоит верить…
— У родовых печатей имеется одно интересное свойство… — тот же мягкий голос заставил Арея бумагу отложить. — Тебе, как магику, надобно знать, что печать по сути своей — родовой артефакт. И воспользоваться им способен лишь тот, в ком есть правильная кровь. Более того, печать не просто передают. Ее связывают с новым владельцем.
Арей покачал головой.
Все одно…
— Твой отец не успел провести обряд. Ни на тебя. Ни на твоего брата. Более того, как ты имел возможность убедиться, он вовсе не собирался передавать ее Игнату…
…слова.
…сказанные. И написанные. Арей знает отцову руку, доводилось читать письма, и грамоты доверительные, когда тот учителей слал, и книги расходные. Отец предпочитал самолично за хозяйством смотреть… и многое иное.