– А вы кто будете? Почему интересуетесь?
– Я его мать, – тихо сказала Валентина Петровна.
– Да что ж ты за мать такая, что такое чудовище воспитала? – Всплеснула руками консьержка и осеклась, увидев побелевшее лицо и посиневшие губы женщины.
– Вам плохо? Может скорую?
Она не помнила, как вышла на улицу. Ноги были ватными, а голова, казалось, сейчас взорвётся. Непослушные губы шептали только одну фразу: «Не может быть».
Выйдя из подъезда, она без сил повалилась на скамейку. И уже не видела подбежавших к ней людей, не слышала и не понимала, что ей говорили. Бессмысленные для окружающих звуки имели значение только для неё. Синими губами она упрямо шептала: «Не может быть».
Как это ни печально, но в больнице Беседину навещала только её соседка Нина Васильевна. Да и то напуганная случившимся с подругой инсультом, видя её беспомощность и как ей казалось, безумность, она, пробыв несколько минут, торопилась уйти.
Валентина вдруг запоздало поняла, что единственный человек, который способен ей помочь, позаботиться о ней – её дочь. Речь сделалась невнятной, глухой, голос – гнусавым и сопровождался проблемами с дыханием и глотанием. Но ещё больше она страдала психологически от своей беспомощности и одиночества. Она настойчиво твердила: «Лана, Лана», так она в детстве звала дочку. Но окружающие слышали лишь бессвязные звуки. Конечно, чуть-чуть внимания, терпения и можно было бы разобрать непонятные слова. Но все куда-то спешили, были заняты своими делами, и никому не было дела до чужой бабушки.
Звонила Нина Васильевна.
– Светочка, здравствуй. У мамы инсульт, её увезли в больницу. Володя не берёт трубку. Хорошо, что у меня был твой номер. Ты приедешь?
– Да! Да! – Света задохнулась от страха за мать. – Мы немедленно выезжаем. Спасибо вам тетя Нина.
Вероника насторожилась, услышав в голосе матери испуг:
– Мам, что случилось?
– У бабушки инсульт мы с отцом немедленно выезжаем!
– Я с вами! – Решительно вскочила девочка. Бабушку она любила несмотря на то, что видела её всего несколько раз за 17 лет.
– А можно мне с вами? – Робко подала голос Оля.
Ника и Оля дружили с 5-го класса. Их дружбе была не помеха разница в социальном положении. Семья Шубиных была благополучная, обеспеченная. Девочка росла в любви и достатке обласканная родителями, сверстниками, учителями. А вот Оленьке повезло меньше. Одинокая пьющая мать, которая порой забывала, что у неё есть дочь, педагоги, недовольные нерадивой ученицей, насмешки ровесников. Лучом света в тёмном царстве обид и горестей маленькой Оли оказалась Вероника, которая сначала жалела тихую одноклассницу, а потом по-настоящему привязалась к ней. Как-то так случилось, что девочка всё чаще и надолго задерживалась у гостеприимных Шубиных. Она во всём старалась подражать подружке, будто хотела таким образом притянуть удачу. Находясь, все время вместе они и в самом деле внешне стали похожи: темноволосые, одного роста, с одинаковой стрижкой. Светлану забавляло, что порой их принимали за сестёр. Но вот характерами они были разные. Ника заводила, одна из лучших учениц класса, добрая, открытая. Оля тихая «серая мышка», которую не запомнили бы даже одноклассники, если бы не дружба с Вероникой. Несмотря ни на что они были лучшими подругами и знали друг о друге всё.
Девочки в этом году окончили школу и готовились к поступлению в институт и могли себе позволить несколько дней отдыха.
– Мать предупреди.
Больше для порядка, чем из уважения к пьянице сказала Светлана, тем самым давая согласие Ольге на поездку.
Сборы были не долгие. Дождь зарядил, как только выехали из дома тихий, назойливый. Он застенчиво постукивал по крыше и стеклам автомобиля, как будто поторапливая.
При выезде на МКАД с Новорязанского шоссе Игорь Семёнович включил поворотник и уже сворачивал на кольцевую, когда за сотые доли секунды увидел в стекло заднего вида машину. Она на бешеной скорости через одну шла на обгон слева по встречной полосе. За рулем была женщина. Она даже не тормозила и на скорости влетела в машину Шубиных. Смешалось всё воедино: звук бьющегося стекла, скрежет металла, крики, дождь…
В живых осталась одна девочка. Она сидела на обочине дороги в траве жалкая и потерянная. Бессмысленный взгляд блуждал, не останавливаясь ни на ком и ни на чём.