По утрам без тщательного искусного грима, без чарующих, колышущихся от малейшего её движения тончайших платьев, Гелия иногда казалась бесцветной. Вялой, бледной и странно зыбкой, как будто её отцом был дух эфира, а матерью сама Мать Вода, давшая ей полупрозрачный и неуловимо-переменчивый облик. То хмуро — холодный, то неопределимый и ускользающий, а то наполненный искрящимся светом, манящей лаской и хрустальной чистотой. Она беспрестанно перемещалась по комнатам, как будто что искала или собиралась заняться тщательным наведением порядка вокруг, и ничего не находила, и ничего не делала никогда. Даже посуду за собою не мыла ни разу, имея для этого приходящую прислугу или тех, кто всегда толкался рядом. Она без церемоний приказывала временным нахлебникам, да и гостившим друзьям, ухаживать за собою, подавать ей одежду, убирать её постель, наливать напитки, нарезать фрукты, гладить её платья, если ей мерещились мятые складки, и прочее. При этом она любила играть роль простой и естественной, не будучи такой. А вот гордячка по виду Ифиса в кругу друзей вела себя намного проще.
— Если бы вы видели меня в юности, — хвалилась Ифиса, — Куда там Гелии до меня! Я была наделена фантастической стройностью!
Бесспорно, она и теперь покоряла удивительной женственностью. Ифиса вызывала у многих мужчин желание оказаться с нею наедине с чётко ощущаемой и не самой возвышенной целью, в то время как Гелия вызывала не только потрясение, но и понимание невозможности оказаться с нею наедине за любые блага, как бы того ни хотелось. А с Ифисой любой щедрый и успешный человек, не обязательно и аристократ, получал искомое. Она любила людей образованных, добросердечных, любила человеческое общение. Страстная по темпераменту, характер имела лёгкий, в своих проявлениях очаровывала неподдельной искренностью, несмотря на глубоко её пропитавший как врождённый, так и профессиональный артистизм, чего трудно было сказать о Гелии в жизни, если забыть о её ролях. А Ифиса и в своих ролях являлась сама собою. Ифиса откровенно ревновала всех, в том числе и меня, к Гелии, а я её нет. Я понимала, что Гелия не может быть ограничена только дружбой со мною уже в силу её необычности и чрезмерной заметности. С моей стороны имела место специфическая девичья влюблённость в «Звёздного Ангела» — Гелию, без всякого двусмысленного подтекста, понятно. Чистое восхищение, счастье дружбы моей с такой женщиной, я никогда и не пыталась сравнивать себя с нею.
Почему, говоря о Гелии, я так много внимания уделяю Ифисе? Да потому, что она была моей соперницей не только за главное место под хрупким боком у Гелии, но и под мощным боком кое-кого и ещё. Она жаждала завладеть хотя бы на вторых ролях после Гелии тем, о ком я в то время знала лишь понаслышке. Но как выяснилось, всё обстояло совсем иначе…
Встреча с бродячим акробатом
На самом же деле встречи происходили. Но я и понятия не имела, кто он, собственно.
Эля часто приставала ко мне пойти нам вместе в Сад Свиданий. Я боялась. Бабушка запрещала. И всё же вылазка состоялась, когда бабушка по обыкновению была в усадьбе у Тон-Ата. На одной из сохранившейся в черте столицы лесистой и незастроенной части земли и располагался один из множества Садов Свиданий — место для прогулок и всенародных празднеств. По вечерам там собирался едва ли не весь молодой народ из близлежащих кварталов. Мы с Элей сразу же ощутили себя, едва там оказались, затерянными среди разноликого, разноголосого, разнополого множества гуляющих, как два тонких невзрачных листочка в гущине прочей изобильной листвы. Людей вокруг бродило настолько много, что мне казалось, тут и воздуха не хватает, настолько было душно. Зря аристократки и обольщались, что простонародные девушки настолько уж и простые. Красавиц и прочих оригинально и броско наряженных персон неспешно прохаживалось, манерно порхало и в разных направлениях перемещалось невообразимое количество. Невольно я фиксировалась на том, что вполне могло обогатить моё собственное творчество, — мои будущие текстильные задумки. У одной цветовое решение наряда казалось необычным, у другой детали платья или фасон юбки поражали изяществом, у третьей причёска, да и сами волосы просто восхищали. У парней глаза косили в разные стороны, а голоса охрипли от возбуждения. В целом же ощущение было не очень приятным, подавляющим даже, и я чувствовала, что и Элю охватило чувство потерянности и неуверенности в себе. Но она хорохорилась и возбуждённо смеялась, озираясь по сторонам. Не могу сказать, что на нас хоть кто-то обращал внимание. Не считая знакомых девушек, с кем мы обменивались приветствиями, а также парней-соседей, которые уж точно ничуть нас не привлекали. Если и устанавливались подобные пары из друзей детства, то они обычно где-то прогуливались вместе в желанном уединении от всех.