Пустота избы мрачно намекала, что никакой он уже не внучок. Потеряли его, и он потерялся в собственной же избушке.
— Сирота-потеряшка и никому не нужняшка. Не нужон никому. Выходи топись в пруду. Твой дедуля и бабуля почивают на колу — откуда-то послышались ехидные частушки домовых и мышек-норушек, спрятавшихся в избе.
Малыш вскочил и замахал руками. То ли от злости, то ли от страха. Но резко перестал махать — услышал со двора как кто-то насвистывал мелодию.
— Внучок я, внучок!!! — захлопал в ладошки малыш и вскочил сразу на скамейку.
В окошко выглянул и смотрит, где же бабушка с дедушкой родные, любимые, ненаглядные. Аль не несут ли одежки, или петушков на палочке сладких? Глядит — нет стариков, но шагает Пан молодой в жупане. Весь нарядный и черевики красные на ногах.
Удивился внучок, никогда сроду не видел он никого, кроме бабушки с дедушкой. Красивый был молодец: усы чёрные, вверх подкрученные. А на голове кушма красуется. Бросил Пан взгляд на избушку, рассмотрел внимательно, да и пойди к ней. Не на шутку испугался внучок, вспомнил слова бабушки: никому не отпирать! А придут коль — то сперва в окошко постучат и окликнут.
Идёт Пан — не останавливается, шароварами своими машет. Спрятался внучок под окошком и выглядывает с краешку. Совсем близко подошёл Пан, уши навострил, да как начнёт стучать-колотить, а малыша в окошке будто и не видит вовсе. Отскочил от окошка внучок, спрятался под скамейку, съежился калачиком — ни жив не мёртв.
Прицокал бес к двери избушкиной. Да как начнёт стучать-колотить, а малыша в окошке будто и не видит вовсе. Отскочил от окошка внучок, спрятался под скамейку, съежился калачиком — ни жив не мёртв.
— Ни на сажень не сдвинуть двери нашей! Дедуля с бабулей в четыре руки — и то еле открывали! Даже помощи моей просили, как с ярмарки вернутся. — подумал внучек, пытаясь успокоить свой страх.
Услышал вдруг внучок три стука в окошко. И услышал он заветные голоса своих стариков. Звали они его на подмогу — отпереть дверь-хранительницу. Возрадовался внучок — прогнали они черта поганого! Вскочил из под лавки, а никаких стариков там и в помине не было. Чёрт глаза в окно таращит и к стеклу язык своим длиннющий прижал. Потряхивает серьгами золотыми. Смотрит на внучка, подмигивает и говорит через окно:
— Здоров, царевич! — втянул раздвоенный язык в зубастую пасть.
— Какой же я царевич? — тихо и растерянно проблеял внучок.
— Царевич-царевич! Малой нашего Царя, в темнице заточили которого. — проблеял черт голосом ни то человеческим, ни то твари дикой — Испустил твой батька дух жизни своей. Всё его войско, раскиданное по миру широкому, услыхало рёв его, как коней двинул. Пора на трон, принц в шортиках! Хе-хе. — из пасти черта капнул сгусток белой пены.
Поморгал внучок, вспомнил дедов рассказ. Про отца своего в темнице заточённого, про славу сеятеля горя, страданий и криков мучительных. Испугало его наследство трона, не хотел он такой власти. Нежный женский голос, внезапно пролившийся из угла избушки, отвлек внучка от морды бесовской, страх наводящей.
— В беду ты попал, сынок! Родной мой, ненаглядный! Взгляни же сюда, выше — тихо доносился голос откуда-то сверху.
Взглянул внучок и понял, что от иконы доносится голос. Никогда он не осматривал её — уж сильно высоко висела икона на верёвочке своей. Увидел он что с иконы матушка-корова в одеяниях золотых смотрит на него. Смотрит, и всегда смотрела. Да виду давеча не давала. Голова её покрыта и света ореол источает.
— Привязана я тут на верёвочку. — полилось нараспев из иконы — спусти меня, сынок мой, помощью тебе сослужу — подарил надежду малышу материнский глас.
— Как же я тебя спущу, коль висишь ты так высоко? Коротки ручки мои и ножки. Не достанусь я ни до тебя, ни до верёвочки.
— Подвязана верёвочка через кровлю — в стенку. Из стенки, через избушкину подлогу, проведена прямиком в сундук — подсказала мать-пятнистая бурёна — там верёвочку распутаешь, да меня спустишь.
— А сундук как же мне отворить? Дедуля с бабулей открывали его, но тайну держали за каждым разом. Не знаю я а ни где ключ лежит, а ни где пята тайная, сундук отворяющая.
— На замочек подуешь — ключик сразу там и объявится — ответила корова.
Ушки внучка вняли наставлениям матки-коровки. Склонился к затворени и аккуратно, бережно подул два раза. Засверкала пустота затворная, малютками-малышками — ангелочками золотыми. А мальчонок только моргнул — так ключ в замке объявился и повернулся. Так и отворился сундучок. Заглядывает мальчонка всерёдку, а там киёк верёвкой запетлянный и мешочек торбой завязной лежит. Озадачился мальчик, чуждо стало пониманию дитятки: “Откуда же бабушка и дедушка все одежды и утвари брали? Неужто запаслись аж до похода на ярмарку с времен давних?”