Вторая подряд бессонная ночь, нет, я не жалуюсь, хотя, чего там, жалуюсь, конечно. Тяжело мне, не привыкшему. Ну ладно, как-нибудь привыкну, наверное. Другим не легче.
Берия, сидел за столом, и потирал красные глаза. Пенсне лежало рядом, на носовом платке. Всегда любил наблюдать за людьми, носящими очки. Без них, и лицо то другое делается.
- Ну, что лейтенант, все поешь?
- Немного, Лаврентий Павлович. Что-то накосячил?
- Чего сделал? - Палыч уставился на меня широко распахнутыми глазами.
- Ну, напортачил где-нибудь?
- Скажешь тоже, как хочешь, так и понимай твои слова. Да нет, пой, только думай, чтобы лишнего не ляпнуть. Товарищ Сталин, просил узнать, не мог бы ты песню подготовить к параду на седьмое ноября?
- Это как подготовить? - не понял я.
- Да вот так! Исполнить ее с оркестром. А потом выступить.
- Товарищ Берия, я не хочу светиться. Давайте лучше сделаем так. Песню, я подберу подходящую, а исполнит ее пусть тот же Утесов. Первоклассный певец, меня и рядом не поставишь.
- Я думаю, товарищ Сталин одобрит, такой ход. Готовь песню!
- Отлично.
- Я вот зачем тебя вызвал! Ты писал в одном из первых донесений, про Власова. Он правда до такой степени опустится? - В словах Берии, проскользнул акцент.
- Опять же, Лаврентий Павлович. Двоякое мнение. С одной стороны, он гнида. Так писали многие источники. С другой, его бросили на произвол судьбы, его армию. Не было ни какого снабжения. А когда попал в плен, объявили предателем. Ну, он и сделал финт ушами! Там много чего было, генералы из его штаба, стрелялись, а он решил сдаться. И в тоже время, ну сдался, чего уж клеймить-то. Или впрок, чтобы другие не смели даже думать?
- Возможно. Ясно другое, в критической ситуации, он может подвести.
- Ну, в моем времени, он хоть и тяжело, но все-таки принес пользу в контрнаступлении под Москвой. Его двадцатая армия, хорошо дралась. Так писали в книгах.
- Хорошо, мы примем это к сведению. Что там у тебя на сегодня?
- Сам у вас хотел спросить.
- Тогда дуй к оружейникам. У них есть, что показать.
- Понял, лечу. Я вышел от Берии и направился к выходу. На улице столкнулся с человеком, который поспешил обратиться ко мне.
- Извините, вы товарищ Новиков?
- Да, я. С кем имею честь разговаривать?
- Мы с вами виделись на стрельбище. Вам понравился мой пистолет-пулемет.
- Товарищ Судаев? Извините, не признал сразу.
- Ничего страшного. Вы не уделите мне пару минут?
- С удовольствием! Пойдемте, прогуляемся.
Мы шли по улице, за нами тихо следовала моя машина. Судаев шел к Берии, надеясь к нему попасть. Дело было важным, и встретив меня, он решил попробовать попасть через меня.
- Понимаете, Сергей Сергеевич, конструкция ППС такова, что его можно производить в любой мастерской, или даже специально оборудовать несколько сборочных цехов. Ведь все нужное есть.
- И в чем проблема?
- Эти, товарищи, тормозят все дело.
- Какие, эти?
- Да есть у нас там, не до тебя сейчас говорят!
- Как это не до тебя? У вас же приказ. А с чем наши бойцы должны родину защищать? Пойдемте, пусть Лаврентий Павлович примет меры.
Мы вернулись в приемную, я попросил секретаря доложить. Тот снял трубку, сказал, что я вернулся, не один.
- Проходите, - коротко произнес мне секретарь.
Мы вошли в кабинет, Берия был не один. Рядом с ним стоял какой-то человечек, совершенно еврейской наружности. Да, подумал я, эта нация всегда будет при власти, и на войну не полезет. Нет, конечно, есть и рядовые, воюют, еще и другим пример показывают. Но в основной массе, только руководят.
- Что случилось, Сергей? - спросил Палыч, и посмотрел на Судаева. А тот смотрел на собеседника Берии.
- Лаврентий Павлович, вот Алексей Иванович, прибыл, у него есть, что сказать.
Вдруг, тот второй человек, стал что-то шептать на ухо Берии.
- Вы извините, пожалуйста, - обратился я к нему, - но не прилично шептаться в окружении других людей.
- А вам то какое дело, - нагло произнес тот.
- Прекратить! - потребовал Палыч, - с вами мы обсудим позже! - сказал он своему собеседнику, - подождите в приемной.
Когда дверь закрылась, Берия обернулся к нам.