А если бы это и вправду был Колли…
Лейни застонала, не решаясь додумать эту мысль до конца.
Если бы это и вправду был Колли, с каким наслаждением вспоминала бы она сейчас его ласки, его поцелуи, его близость… И не было бы этого гнетущего ощущения позора.
Нужно сказать себе правду: она не спасет «Магнолию», как не спасет и себя. И она, и «Магнолия» погибли навек.
Выходит, Престон обманут, хотя едва ли ему от этого будет плохо. Колли был прав. Обещанного кольца нет и в помине, чему Лейни несказанно рада.
Она собиралась доказать себе, что ей не нужен Колли Ролинс. Что она способна причинить ему боль, равную той, что испытала сама. Что она заставит его заплатить за смерть отца, в которой виновна она сама, и за то, что он оказался внуком Дьявола, а не просто мальчишкой с реки.
А доказала она себе совсем другое: что она любит его, кем бы он ни был.
А что, если мама заглянет Лейни в глаза и увидит в них то, что произошло ночью?
Нет, едва ли. Дебора слишком расстроена горькой правдой, которую Лейни после долгих колебаний открыла ей: страховая компания не возместит «Магнолии» ущерб. К тому же все домочадцы были встревожены состоянием Оливии. Старуха не вставала с постели, пялила глаза в потолок, плакала и тряслась от необъяснимого страха. Она всех гнала из комнаты, всех, кроме Сюзан, а преданная компаньонка, в свою очередь, не желала оставлять ее. Она осталась при Оливии даже тогда, когда приехал Флавий Максвелл и прописал своей старой пациентке снотворное.
Как только доктор уехал, Оливия взяла Сюзан за руку и всхлипнула.
– Папа был прав, – произнесла она. – Нельзя мне было ее открывать. Но я не хотела, чтобы он…
– Тише, Ливи, тише. Папа вас любит. А теперь, – строго сказала Сюзан, – давайте-ка спать.
– Я эту чертову коробку выброшу, – заявила Дебора после того, как старуха наконец забылась беспокойным сном.
– Так будет лучше всего, – без колебаний согласилась Сюзан. – Пусть Оливия никогда больше эту штуку не увидит. С глаз долой, из сердца вон, как говорится.
Эти слова вспомнились Лейни вечером, когда она ворочалась на раскладушке в комнате тетки; настала ее очередь дежурить возле старухи. «Хорошо бы можно было выбросить ко всем чертям прошлую ночь», – подумала она.
Наконец настал понедельник, и жизнь вроде бы начала возвращаться в нормальное русло. Оливия вроде бы успокоилась, и Лейни перестала тревожиться, что мама заметит в ней перемену. Теперь она думала только о том, как собрать в кулак всю свою силу в случае, если появится Колли. Он-то поймет, что с ней приключилось.
Каким-то образом она нашла в себе достаточно гордости и решила, что смело будет смотреть в глаза Колли. И никогда, никогда он не узнает, что она ласкала Престона и воображала, что ласкает его, Колли.
«Он убил моего отца». Она постоянно напоминала себе о чудовищном преступлении Колли, но почему-то ей никак не удавалось разбудить в себе застарелую ненависть к нему.
Какая-то часть ее даже хотела, чтобы Колли пришел, и поскорее. Она чувствовала, что ей необходимо с ним поговорить. Понять, станет ли он ненавидеть ее за ночь с Престоном. Ей пришлось признаться себе: она не вынесет, если он отплатит ей такой же ненавистью, какую она испытывала к нему на протяжении трех лет.
Но Колли не приходил. А что, если он вовсе не вернется? Что ж, тогда окажется, что она добилась своей цели, только и всего.
Во вторник жизненные тяготы взяли свое. Лейни пришла к непростому решению: нужно продать что-нибудь из вещей, чтобы несколько недель можно было сводить концы с концами. Впрочем, она давно усвоила, что единственный способ получить хоть сколько-нибудь серьезные деньги – расстаться с коллекцией антиквариата.
Она отобрала лучшие, на ее взгляд, безделушки, вымыла их и аккуратно упаковала, намереваясь отвезти в Гейнсборо.
Затем она поедет в Куквилл, городок в шестидесяти милях от Спрингса. Население Куквилла неуклонно растет в последние годы, там даже открылся колледж. Значит, там можно найти работу.
Но принятым в этот вторник решениям не суждено было осуществиться. Вскоре после полудня Дьявол Ролинс вскарабкался на крыльцо «Магнолии», отворил дверь и, тяжело ступая, прошагал в холл. Лейни, стоя на коленях, мыла резные ножки чайного столика работы начала века.
Когда она увидела синие штанины комбинезона, в ее сердце зажглась радость.
Она отложила тряпку и выпрямилась.
Дьявол? Это всего лишь Дьявол.
Разумеется. Чего же она ждала? После «несчастного случая» она не видела Колли в рабочем комбинезоне.
Что нужно этому старику? А ведь он в самом деле сильно сдал с тех пор, как Лейни видела его в последний раз. Он по-прежнему держался внушительно и прямо, но что-то старчески хрупкое появилось в его облике. Не так давно она стала замечать такую же хрупкость в тете Оливии.
А когда он заговорил, она едва не рассмеялась своим наивным наблюдениям. В его голосе громыхало железо. Он даже не стал тратить времени на приветствия.
– Девочка, если тебе известно, где Престон, лучше скажи мне.
Лейни оперлась на столик. Меньше всего она ожидала вопросов о Престоне.
– Я его не видела в последнее время, – ответила она и добавила, помолчав: – Между прочим, вас никто сюда не приглашал.
Старик пропустил ее грубость мимо ушей.
– Не надо врать. Я знаю, что он собирался прийти к тебе в субботу вечером.
Лейни вспыхнула и гневно тряхнула волосами.
– Я не вру. Ну да, он здесь был. И ушел. В чем дело? Он сбежал? Покинул ваш милый дом?
И опять ее дерзость пропала втуне. Дьявол медленно поднял руку и стащил с головы кепку. Как ни странно, ей почудилась тень сомнения в его черных глазах.
– Я занята, – сказала Лейни, чувствуя, что начинает нервничать. – И «Магнолия» еще не открылась.
– А Колли?
Лейни застыла с открытым ртом.
– Я спрашиваю, ты видела Колли в субботу вечером?
– Нет.
Она поспешно подняла тряпку, не желая, чтобы старик видел в эту минуту ее лицо. Повернувшись к нему спиной, она услышала его шаги, которые направлялись не к выходу, а к двери разрушенного бурей обеденного зала.
– Туда нельзя! – крикнула Лейни и на цыпочках побежала за ним.
Дьявол даже не повернул головы. Он резко толкнул дверь и остановился на пороге, внимательно изучая причиненные ураганом разрушения.
– Я же сказала: ресторан закрыт, – повысила голос Лейни.
Что себе позволяет этот Альберт Ролинс? Да кто он такой?
– Я ждал этого дня, – медленно проговорил старик, ни к кому не обращаясь; в его голосе сквозило удивление. – Я знал, что рано или поздно «Магнолии» придет конец. Только не думал я, что это случится именно так.
– Вы всегда рады нашей беде, – бросила Лейни. – Вы так же радовались, когда умер папа. Вы всегда добиваетесь своего, Дьявол.
Он будто не услышал, как Лейни назвала его. Он просто тихо прикрыл дверь и повернулся на каблуках.
– Когда-то я любил женщину, – проговорил он едва слышно.
– Что?
– Оливию.
– Тетю Ливи? Мою тетю Оливию?
Лейни тряхнула головой. Конечно же, она ослышалась.
– Я считал, что она любит меня – вопреки воле отца. Я написал ей записку, в которой назначил встречу. Я хотел уехать отсюда вместе с ней.
Дьявол прошелся по холлу, остановился у лестницы и положил руку на перила.
Лейни не верила своим ушам. Разве Альберт Ролинс по прозвищу Дьявол может любить?
– Она не пришла, – вновь заговорил он, и эхо зазвучало под высоким потолком холла. – Она не могла оставить «Магнолию». Я прождал всю ночь. Напрасно. Она не решилась покинуть отца – и «Магнолию». Что ж ты удивляешься, что я возненавидел эти стены? Эти комнаты? Этих Блэкбернов?
– Вам вовсе не обязательно стоять здесь и наливаться злобой, – ответила Лейни, обретая способность говорить. – Почему вы не уехали и не начали новую жизнь?