— Особенно для молодого лавагета.
«Который должен знать свое место, — эхом отдалось под сводами недосказанное Сфенелом. — Воюй, племянничек. А судьбы городов оставь нам — правителям.»
— Совет закончен, — Электрион шумно поднялся с кресла. — Думаю, тебе, Алкей, не терпится обнять сына без свидетелей. Проводи-ка меня в баню, Сфенел. Всем Микены хороши, но дворцовая баня у вас, в Тиринфе…
— Душистого пара, дяди.
В дверях Сфенел обернулся.
— Весь в деда, — подмигнул он племяннику. — Говоришь мало…
— На войне болтать опасно, — согласился Амфитрион.
— Подслушают? Враги?
— Почему подслушают? Убьют.
На войну Амфитрион ушел через год после смерти Персея.
Война обреталась под боком. Юго-восток Арголиды — скалистая Орея — изнемогал, силясь не уступить тафийским пиратам острова у побережья. Сперва казалось: лошадь отмахивается хвостом от назойливых слепней. Позже — зрелый воин отгоняет детвору с мечами-деревяшками. Шло время, лошадь и воин стали достоянием прошлого. Им на смену явилось новое сравнение: вепря, матерого секача, рвет стая псов. Тафийцам кровь из носу требовалось захватить хотя бы один остров, чтобы закрепиться на нем. Их родной архипелаг лежал на дальнем западе, в Ионическом море, рядом с мысами Ахайи — клювами хищных птиц, терзающими плоть волн — и горами нищей Акарнании. Но что значат расстояния для морских бродяг, промышляющих грабежом? Тафийцы кружили вокруг Пелопоннеса, как волки, взявшие жертву в кольцо. Или, войдя в Коринфский залив, перетаскивали корабли волоком через Истм — тридцать пять стадий не крюк — и резвились в здешних водах, как у себя дома.
Тафий, предок тафийцев, прозвал свой народ телебоями — Далеко Живущими. Что ж, телебои старались изо всех сил, чтобы сменить имя на Близко Живущих. Так близко, что упаси боги от подобного соседства. Ради этого даже предка переродили заново, записав его в сыновья Посейдона и в правнуки — кого бы вы думали? — Персея Горгоноубийцы. «Правнук! — смеялся Амфитрион, узнав о новом родственничке. — Приманка для невежд! Но мудрецы — о, мудрецы знают…»
Память о болтливом рабе-педагогосе жила в нем.
Шутка с правнуком оказалась не столь глупа, как думалось вначале — а главное, не столь безобидна. Родство с Персеем дарило телебоям права на Арголиду. Нелепые, призрачные, дурацкие — но, подкреплены копьями пиратов, права с каждым днем делались ощутимей. В народе поговаривали об уступках. Ну, остров. Ну, приберут к рукам. Там скалы да козы, а так люди поселятся. Поселятся — и поделятся. Пираты рядом с домом гадить не станут. Отстегнут заколку с плаща…
Ропот черни, согласной уступить ради выгоды, усиливало появление у телебоев нового вождя — человека, чья слава грозила потеснить славу великого Персея. Птерелай, сын Тафия, внук Посейдона — нет, он не убивал Медуз, ограничась простыми смертными. Но в харчевнях от Афин до Пилоса знали, что Птерелай могуч как бог, грозен как бог — и, что важнее всего, неуязвим как бог. Стрелы летели мимо внука Колебателя Земли, копья промахивались, мечи разили воздух. Кое-кто уже прозвал вождя пиратов бессмертным. Дескать, божественный дед выпросил на Олимпе для любимца пифос нектара и два пифоса амброзии. Там, где появлялся Птерелай, бой завершался победой телебоев — но вождь сражался редко. Не хотел искушать судьбу? Боялся, что пираты обленятся, уповая на него? Понимал, что в многолюдной свалке бессмертие может куда-то деться?
— Крыло Народа[10], — судачили за вином. — Своих в обиду не дает…
— Добычу поровну!
— Нам бы такого…
Крыло Народа в последнее время парило над Сферией — островом, расположенным так близко к орейскому мысу, что в штиль на него можно было перейти вброд. Лакомый кусочек для телебоев; головная боль для правителя Ореи. Измученный набегами, басилей воззвал о помощи. Первым откликнулся — кто б сомневался? — Пелопс Проклятый, известный землелюбец. Он прислал сотню бойцов, во главе которой стояли двое сыновей Пелопса — лавагет Трезен и прорицатель Питфей. Воинский дар одного и предвиденье другого на некоторое время укротили земельные притязания телебоев. Но людей для защиты побережья отчаянно не хватало. Чернобокие корабли Далеко Живущих возникали, как призраки из тумана — жгли, грабили, убивали. И тогда басилей воззвал еще раз.
— Да, — сказал Амфитрион, внук Персея. — Я слышу.
Вскоре из Тиринфа выступил отряд.
6
— У тебя действительно нет ответа?