- Вот, держи! - Истомин поставил передо мной котелок с дымящимся чаем.
- Как пострелялись? - к моему удивлению, майор не кричал, даже голос не повысил.
- Нормально, ну никак не получается по-тихому.
- Ладно, уж, по-другому тут и не получится. Чего думаешь предложить?
- Вот мелькнула мысль, а нельзя ли подождать немного.
- В смысле? Не понял?
- Насколько помню, скоро заработает дорога по Ладоге, по ней бы и прошли! - высказал я точку зрения, хотя и понимал, что зря.
- Как скоро это произойдет? - навострил уши майор.
- В конце месяца, - робко ответил я.
- Ты охренел? У наших подопечных приказ, наладить производство, к концу месяца. Каким образом этого достичь?
- Я не охренел, просто впереди, Синявино, тут всего, если верить карте, километров двадцать. А там жопа! В прямом смысле!
- Я помню. А вот ты забыл! Двенадцатого ноября, состоится контрнаступление, я же говорил, будет большой налет авиации, под это дело, операцию и рассчитывали.
- Вы уверены, что оно принесет нам пользу. В смысле поможет нам?
- А вот для этого, и была нужна твоя группа. Общий план такой, подходим как можно ближе, и ждем. Твои гаврики, будут выдвинуты на самое острие. По их сигналу, будем осуществлять прорыв. От берега в любом случае, немцев откинут, сил хватит, мы должны просто во время успеть. Ты писал, в Синявино поляжет много. Я помню.
- Сейчас везде много убитых, но там, да, много!
- Война! Ты опять со своими пойдешь? Я так думаю, приказывать тебе без толку, все равно найдешь доводы.
- Да зачем чего-то искать, просто пойду да и все. Я нужен им.
- Ты и нам нужен. Всем!
Я достал трофейную карту, на ней было изображение котла, на Синявинских высотах. На данный момент, у немцев там стояли два стрелковых полка со средствами усиления. Но по той же карте, выходило, что туда идет танковый полк. А это уже серьезно. Чего бы наши не задумали, в этом месте, им будут нужны серьезные силы. Майор говорил об авиа налете, но у немцев прекрасно налажена взаимосвязь с авиацией, как бы не спустили на землю, наших соколов, еще до того, как они смогут отбомбиться.
Выдвигаться решили рано утром. Сейчас все свободные от караула, спали как убитые. В первую очередь, спали мои разведчики, и я сам. Разбудили нас в пять утра. Светает поздно, успеем по темноте далеко пройти. Можно было бы раньше выйти, но Истомин решил дать нам отдохнуть. И так почти сутки на ногах. С утра, когда вылез из палатки, чуть не окоченел, ночью ударил мороз, не знаю, но думаю градусов двадцать. Дубак был серьезный. Быстро собравшись, глотнул чаю, мне его Зимин принес, и стал собирать парней. Казах оклемался вроде, остальные в порядке. Вышли уже через двадцать минут. Хотел я ехать на Ганомаге, но майор не дал. Слишком опасно было, пришлось топать.
- Зато не замерзнешь! - Сказал с ухмылкой Истомин.
Двигались больше часа. Болота не промерзали, приходилось осторожничать, обходить. Иногда, где-то в стороне вспыхивала стрельба, но довольно вялая. Может партизаны, их тут вроде много должно быть. Нез наю. Еще через час, услышали уже что-то посерьезней, похоже, мы где-то близко к высотам, отчетливо слышится грохот артиллерии.
- Серег, это фронт? - Спросил Зимин.
- Наверное, слышишь хреначат как? - показал я рукой в направлении грохота.
- Да уж, вроде даже зарево видно, - добавил Вано.
- А много там фашистов? - задал вопрос дед.
- Не знаю, должно быть много. Мало бы сюда не дошли, - заключаю я.
Дальше шли молча, тишину нарушал хруст ледяного наста, под ногами, да редкие матюги, когда кто-нибудь запнется. Странно, но никого еще не встретили, хотя мы уже явно близко. Я чего-то представлял, что будут какие-нибудь штабы, госпитали, или еще что, а вокруг никого.
Вскоре, послышался гул моторов, казах поднял в небо взгляд, и указал рукой.
- Немчура, наши таким количеством не летают.
Я поднял глаза и увидел, медленно проплывающую в небе тучу из самолетов. Шли они, делая пологую дугу, куда-то на северо-запад.
- Наверное, Ленинград бомбить! - Произнес Зимин.
- Может быть! Смотри как их много.
В небо устремились трассы выстрелов, зенитки долбили, но явно не попадая. Да и сложно это.
- Суки, весь город разбомбят! - Показал кулак в небо Круглов, - я был в Ленинграде до войны, такой красивый город!
- Это точно! - поддакнул я.
- Тише вы! - рыкнул на нас Мурат. - Влево, метров двести. - Он указал направление.
Приглядевшись, я увидел вдалеке движение, и не одно.
- Похоже, начинаются тылы, - продолжил Мурат.
- Скорее всего, - кивнул я. - Давай Мурат, проверь, только как всегда, тихо.
- Обижаешь, командир! - шепнул он и пополз вперед.
Мы залегли, осторожно поглядывая вокруг.
- Наши это, - доложил, вернувшийся через пять минут, казах.
- Точно? - переспросил я.
- Да! Вряд ли немцы, могут ТАК, ругаться. Крыли какого-то Евсюка.
- Ну, так только наши могут. Сидите здесь, - приказал я бойцам, - если все нормально, свистну!
Махнув казаху, следовать за мной, я преодолел открытый участок земли, и оказался в тени деревьев.
Да, ни фига не лето, на нас ватники, но от холода все равно, сопли застывают, не долетая до земли.
Передо мной, что-то чернело, приглядевшись, понял, воронка. Ни хрена это не тылы, это же линия обороны, была. Вон и остатки полузасыпанных окопов. Двинулся дальше, через несколько метров наткнулся на изувеченный труп. Судя по остаткам формы, наш боец. Рядом лежала винтовка с расщепленным прикладом. Передернуло, бля, под бомбежку попали. Господи, да сколько их тут? Вокруг, то тут, то там, виделись фрагменты тел. Некоторые были целы, но с множественными осколочными ранениями. Спустившись в траншею, пополз дальше, прислушиваясь. Где-то в стороне рвались снаряды. Слышалась редкая стрельба. Вдруг, мне в затылок что-то уперлось, и тут же я услышал голос.
- Товарищ старшина, вот, гада поймал. Мародерит или шпионит тут.
Второй голос раздался где-то в стороне.
- Тащи его сюда, третий уже за утро. Чего они все здесь лазают.
Второй голос был с хрипотцой, явно не молодого бойца.
- Вставай курва! - меня чувствительно пнули в бок. Ватник толстый, смягчил удар, но я все же сжался. - Вставай говорю, а то еще добавлю.
- Хотя бы спросил для приличия, кто я такой, а то сразу пинаться. - Недовольно пробормотал я.
- Заткнись, сейчас доведу до старшины, он и спросит. Или шлепнет, как и других. - Угрюмо проворчал мой конвоир.
Во дела, как встречаюсь с кем-то на фронте, обязательно бьют. Пока не буду нашим свистеть, а то, правда, шлепнут, не спросят, как зовут. Пройдя метров пятьдесят по траншее, увидел кучку бойцов. Сидели все вместе на дне окопа. Кто-то курил, кто-то дремал. При моем приближении, поднялся один красноармеец.
- Наверное это и есть, старшина. - подумал я, глядя на человека лет пятидесяти, в каске и ППШ в руках.
- Да сколько их еще там ползает? - спросил кто-то.
- Кто такой? - задал вопрос старшина.
- А вы кто, что можете задавать вопросы? - ответил я по еврейски.
- Ты гля, какой борзый! - Опять раздался чей-то голос, но старшина, не оценил шутку.
- Голованов, замолкни! - Приказал он, и повернулся ко мне. Внимательно оглядел меня, и видимо что-то почуяв, ответил.
- Старшина Евсюк, - коротко пробормотал он, не вдаваясь в подробности.
- Младший лейтенант государственной безопасности Новиков, кто у вас за командира, старшина?
Все сразу подскочили, старшина выпрямился, а ствол, упиравшийся мне в спину, опустился. Я достал корочки, и показал их старшине.
- Извините, товарищ лейтенант, - стал извиняться старшина, застегивая ворот на гимнастерке.
- Отставить, старшина, сядьте все, а то увидят немцы. За бдительность хвалю, но ты, - я повернулся к бойцу, который меня поймал, - все-таки не пинайся, до выяснения.
- Виноват! - тихо сказал парень, и уставился в землю.