Люди с ругательствами разбегались перед мчавшимся автомобилем, который, видимо, вовсе не заботился о безопасности пешеходов.
Машина с воем и ревом устремилась к воротам дворца.
Какой-то человек, высунувшись из окна автомобиля, крикнул что-то сторожу, и тот вдруг кинулся отворять ворота.
— Сын Рингана! Томас Ринган! — пронеслось в толпе.
Автомобиль въехал в ворота и, шурша по гравию, понесся к подъезду.
— То-то рожа у него больно кислая.
— Еще бы! Пять миллиардов!
— Да! На дороге не валяются!
IV. Золотой король
Покуда у ворот дворца собравшиеся люди толковали о наследстве, покуда корреспонденты газет нервно расхаживали около своих велосипедов и мотоциклеток, готовые каждую секунду помчаться в редакцию с каким-нибудь «последним известием», вот что происходило в одной из гостиных роскошного дворца странного миллиардера.
На голубом атласном диване сидела очень красивая молодая женщина, одетая в черное шелковое платье, и нервно играла нитью жемчуга, два раза обвивавшею ее шею. Перед женщиной стоял высокий, прямой, как палка, седой джентльмен в черном сюртуке и курил сигару, заботясь о том, чтобы пепел с нее не упал на ковер раньше времени. Американцы любят курить сигары так, чтобы пепел не падал возможно дольше, а иногда устраивают даже состязания, кто сумеет удержать пепел дольше всех.
— Вы поймите, мистер Томсон, — говорила дама, — ведь это же чудовищное, неслыханное самодурство. Лишить наследства своего сына и назначить наследником по жребию одного из граждан города Сан-Франциско... Это... это... возмутительно! Я не нахожу слов... Это варварство какое-то... Томас — его сын — участвует в жеребьевке наравне с какими-то грузчиками и зеленщиками... Я не могу!.. Я умру!.. Сам!.. Сам!.. Где он?.. Сам!..
В гостиную просунулась широкая рожа негра.
— Сам, дайте мне воды... только очень холодной. Нет! Холодного шампанского! Скорей! Да, мистер Томсон. Я глубоко возмущена... Ну, пусть он сердит на меня, за то, что я не уберегла Эдуарда... Ну, чем же я виновата?.. И потом... это было так давно! Я, правда, всегда подозревала, что старик на меня сердится, но я никак не могла предполагать, что ненависть его так глубока, что он вздумает мстить нам так жестоко. Из любви к внуку лишить наследства сына! Я не знаю... как назвать это!.. Мистер Томсон! Неужели нет закона, который запрещал бы подобное самодурство?.. Я уверена, что такой закон должен существовать. Нельзя же позволять людям совершать такие злые, мерзкие поступки.
Джентльмен покачал головой.
— Поскольку мистер Ринган находится в здравом уме и твердой памяти...
— Какой же здравый ум?..
— Однако все самые лучшие психиатры...
Негр вошел в комнату с бокалом шампанского на подносе. На том же подносе лежала телеграмма.
Молодая женщина схватила депешу и быстро проглядела ее. Она вздрогнула.
— Прочтите! — сказала она мистеру Томсону взволнованно и испуганно.
Тот стал читать, и брови его при этом поднимались все выше и выше. Однако он не забывал коситься на сигарный пепел.
— Гм... приостановить жеребьевку хотя бы на час! — произнес он. — Легко сказать...
— В чем дело?... Почему он это просит?
— Может быть, он...
Мистер Томсон осекся и посмотрел на негра, который почтительно стоял с полным бокалом на подносе.
— Вон! — крикнула ему мистрис Ринган.
Сам мгновенно вылетел из гостиной и, очутившись за дверью, для успокоения осушил бокал.
— Я думаю, мистрис Ринган, что Томас, пока он ехал из Нью-Йорка, ничего не знал о жеребьевке. Приехав теперь во Фриско...
— Эта телеграмма еще с дороги.
— Ну, он мог, конечно, узнать и в дороге об этом... Естественно, что он просит подождать... Может быть, он надеется еще как-нибудь уговорить отца.
— Эго невероятно. Он знает его характер. Знает, что отец не может ему простить того же самого, чего он не может простить и мне. Но как приостановить жеребьевку? Это нужно сделать!
Мистер Томсон пожал плечами.
— Я попробую поговорить с врачами, — сказал он.
— Да, да... пожалуйста.
Старый джентльмен слегка поклонился и, осторожно держа сигару, направился к двери. Когда он растворил ее, мистрис Ринган увидала, как по огромному, ярко освещенному залу лакеи катили какие-то странные барабаны, поставленные на тележки с резиновыми шинами. То были три урны, одна из которых в недрах своих таила имя будущего миллиардера.
Молодая женщина упала на диван и от досады расплакалась.
Мистер Томсон шел между тем по залу, озираясь по сторонам. Публика, находившаяся в зале, на этот раз представляла довольно странное зрелище. Возле громадной двери на террасу стояли три представителя от населения, окруженные адвокатами, членами муниципалитета и наиболее ловкими журналистами, сумевшими с помощью «чаевых» проникнуть во дворец умирающего миллиардера.