— Сприцис, а может, спросить, сколько все это стоит? — едва шевеля губами, пролепетал Липст, когда Аугуст отступил на шаг от стола.
— Сиди и не рыпайся, — отмахнулся Сприцис. — Со мной не пропадешь.
Несколько часов пролетели так незаметно, будто стрелки просто перескочили по циферблату. Тем временем за окнами стемнело. Теперь уже все столики были заняты. За пюпитрами, которые раньше одиноко торчали на эстраде, напоминая надгробные памятники, уселись музыканты. Ровно светившие люстры погасли, по стенам заметались зыбкие цветные огоньки.
Так же неприметно развеялась и робость Липста. Он слушал, смеялся, без умолку говорил. С каждой выпитой рюмкой мир искрился все новыми и новыми чудесными оттенками. Жизнь повернулась, как вращающаяся сцена, стыдливо прикрыв кулисами все заботы и неприятности, оставив на переднем плане лишь то, чем она восхищала и манила.
Это было странное состояние. Даже вспоминая, как Юдите, ушла с пожилым пижоном, Липст почти ничего не ощущал. Теперь все уже не казалось таким безысходным. Нет, это еще было поправимо.
— Липст, индюк малохольный, ты что, подавился, что ли? Чего ты заглох на полуслове?
Липст, очнувшись, задорно поднял бокал.
— Не волнуйся, пожалуйста! Просто я хотел немножко остудить рот.
Сприцис, видать, славный парень, но чтобы Липст сказал ему хоть словечко о Юдите…
Оркестр заиграл снова. Над сутолокой танцующих вертелись синие, зеленые и красные огненные блики.
У дверей ресторана они расстались. Домой им было не по пути: Сприцис жил в Задвинье, Липст — у Андреевской гавани.
— До свидания, милорд, — сказал Сприцис. — Завтра в десять я буду у часов. Намотай на ус.
— До свидания, — ответил Липст, церемонно кланяясь. — Разрешите пожать вашу честную руку!
Сприцис увидел вдали свой трамвай, истошно вскрикнул и умчался как ракета. С минуту Липст глядел вслед, потом поднял воротник и зашагал к дому.
Улицы были освещены, но безлюдны. На редких прохожих взирали широко раскрытые, сверкающие глаза витрин. У подъездов, завернувшись в толстенные тулупы, дремали ночные сторожа. Трепетали неоновые надписи: «Храните деньги в сберкассе!», «Не позволяйте детям играть с огнем!»
Время от времени на полном ходу проносились такси.
Липст шел не спеша, тихонько насвистывая веселую мелодию. На одной из витрин слащаво улыбался бледный манекен в клетчатом осеннем пальто.
— Алло! — Липст приподнял кепку. — Чудесный вечерок, а? Привет завмагу и старшей кассирше!..
Ночная тишина подхватывала каждый звук. Шаги Липста раздавались на весь квартал. А ему казалось, будто он не идет, а плывет в струях теплого, ласкового течения. Мысли приливали и отливали. Даже пронизывающий ветер, который лез за шиворот, он воспринимал как некую благодать.
Перед освещенной витриной кино стояли девушка и двое парней в черных беретах. Девушка была похожа на Юдите, но, возможно, Липсту это только показалось. Последнее время он видел Юдите повсюду.
Липст присмотрелся внимательнее. Нет, не Юдите! Щупленькая, курносая. Да и волосы у Юдите намного светлее.
Двое в беретах стоят вплотную по бокам девушки. «Наверно, одного ей мало, — подумал Липст. — Им всегда надо по меньшей мере двоих». Липст идет дальше.
— Пустите меня! Пустите! Я закричу!
В чем дело? В голосе девушки слышны слезы. Липст остановился и повернул назад. Нет, тут что-то неблагополучно…
— Да отстанете вы от меня или нет!?
Липст видит, как парни схватили девушку за руки. Оказывается, она не желает знаться ни с одним из них! Пусть девушка и не Юдите, все равно. Липст не оставит ее беззащитной с этими двумя стилягами. Вот хотя бы с этим, в идиотском куцем пальтишке. Где он уже видал такое? Ба! Нечто подобное было на хлыще, ушедшем с Юдите.
Парни в беретах подняли головы и осклабились в ухмылке. На редкость противные рожи. Липст приблизился.
— Отпустите девушку, — заговорил он, и голос его чуть дрогнул. Не от страха. От ярости, вдруг обуявшей его. — Слышите?!
— Сматывайся, ублюдок несчастный! А то быстро шею сломаем! — прошипели они.
Девушка тщетно пыталась вырваться.
— Отпустите же! Кому говорят!
«Пусть она не Юдите, все равно!» Взгляд Липста впился в куцее пальто. «Пусть она не Юдите…»
— Не дошло?! — куцый сплюнул окурок сигареты. — Пошел прочь! Не суйся, рыло, куда не просят! Считаю до трех. Раз!
Он нагл и самоуверен: двое против одного, ерунда…
— До четырех все равно считать не умеешь.
— Что?! — куцый надвинул берет на лоб и стал в боевую стойку.
Дольше ждать нечего. Липст чуть повернулся, как бы отступая, и в тот же миг нанес удар. В боксе он именуется правым хуком. Куцее пальто отлетело к витрине.