Ничего подобного не существует на Земле. Может быть, очень давно, в далекие геологические периоды, когда на Земле тоже ощущался недостаток кислорода, и имело место что-либо подобное. Но земная атмосфера быстро (в астрономических масштабах времени) обогатилась кислородом в результате жизнедеятельности растений. А на Венере этот процесс чрезвычайно замедлен. Поэтому здесь животный мир мог развиться до высоких форм, только сохранив эту замечательную способность к фотосинтезу.
Таким образом, на Венере граница между растительными и животными организмами гораздо менее резка, и иногда ученые вообще не могли определить, что перед ними — животное или растение.
Интересный, своеобразный живой мир Венеры был еще очень мало исследован. Изучение его задерживалось из-за большой отдаленности Венеры от Земли: каждая экспедиция требовала огромных затрат человеческого труда и длительной подготовки. Нам просто повезло, что мы летели туда.
Наступили решающие дни нашего перелета — предстояла посадка на вторую планету солнечной системы. Следом за нашей, как мы ее называли, легковой ракетой летела вторая — грузовая ракета, управляемая с помощью автоматов.
Дарычан регулярно поддерживал связь с биологической экспедицией, находившейся уже несколько месяцев на Венере. В состав ее входило всего четыре человека: руководитель экспедиции зоолог Анри Ламель, ботаник Иржи Гапек, пилот Леон Шаумян и геолог Станислав Анифер, выполнявший также обязанности второго пилота. По особому распоряжению президиума Всемирной академии наук группа Анри Ламеля должна была помочь нам в опыте с микросолнцем.
Уже чувствовалось притяжение планеты. Обе наши ракеты неслись вокруг Венеры, постепенно сбавляя скорость. По приказу Эрилика Дарычана мы заняли свои места в креслах.
— Шаумян! Шаумян! — непрерывно повторял Эрилик в микрофон. — Дайте ваш пеленг! Дайте ваш пеленг!
Посадка продолжалась больше трех часов. Достаточно было ошибиться на один градус, чтобы отклониться от выбранного места на сто километров. Эрилик по радио направил полет грузовой ракеты по определенной орбите и резко сбавил высоту. Затем он включил носовые реактивные двигатели, которые, уменьшив скорость нашей ракеты, предохранили ее от перегрева. Могучие крылья нашего ракетоплана врезались в атмосферу Венеры и значительно облегчили посадку.
Вскоре мы пробили слой высоких облаков и, прильнув к иллюминаторам, увидели бескрайный океан, покрывавший поверхность Венеры. Кое-где на водной поверхности выделялись желтовато-красные пятна — острова. Далеко впереди, у самого горизонта, показался большой, остров. Ракетоплан летел уже совсем низко. На острове можно было разглядеть большую, ровную, как степь, площадку. Где-то там и стояли радиомаяки Анри Ламеля, на которые нас вывели приборы-автоматы.
Небольшой толчок, ракетоплан подпрыгивает, снова толчок, и мы уже не летим, а быстро катимся по поверхности Венеры. Дарычан с помощью носовых реактивных двигателей быстро останавливает ракетоплан.
— Все! С благополучным прибытием! Венера!
Мы повскакивали со своих мест, бросились к иллюминаторам и увидели перед собой красноватую поверхность планеты. Вдали тянулась цепочка гор. Небо заволокло тучами. По наружным стеклам иллюминаторов небольшие капли дождя прочеркивали косые полосы.
— Наружу! Наружу!
Надеть мягкие легкие скафандры, пройти через тамбур с двойными дверями и спрыгнуть с последней ступеньки приставного трапа на мягкую землю было делом нескольких минут.
Я не удержался, поднял из-под ног небольшой кусок глины, растер его ладонями и стал рассматривать. Крупицы почвы были здесь совсем такие же, как и на нашей родной планете.
— Вот она, плоть вселенной, всюду одинакова, — сказал Чжу Фанши, заглядывая мне через плечо.
— А трава, смотрите, какая трава! — воскликнула Елена Николаевна. Она сорвала пучок сочной оранжевой травы и выдавила из нее несколько капель тягучей жидкости.
К нашему ракетоплану приблизилось четыре орнитоптера — группа Анри Ламеля. У дверей ракетоплана состоялась бурная встреча, как было прежде у зимовщиков, когда к ним после долгой полярной ночи прилетали друзья с Большой земли.
— Подождите! — воскликнул Дарычан, вырываясь из объятий Анри Ламеля и с трудом переводя дух. — Еще не все! Надо посадить грузовую ракету!
Эрилик, Суори, Анифер и Шаумян, пилоты обеих экспедиций, вернулись в нашу ракету к пульту управления. Остальные пошли к ракетоплану Анри Ламеля, стоявшему на ровной площадке, километрах в двух от нас.
— Здесь всегда так сумрачно? — спросил Чжу Фанши.
— Нет. Близится долгая снежная ночь. Поэтому и пасмурно, — ответил Ламель. — А днем здесь довольно много света, но, правда, он не такой яркий, как на Земле. Облака, постоянные облака.
— А почему там клубится дым? — показал я на горный хребет.
— Действующий вулкан. Здесь их довольно много. Насыщают атмосферу углекислым газом. Не будь их, мы с вами могли бы здесь жить без скафандров.
Справа за холмом показалось озеро, окруженное невысоким бурым кустарником. Неподалеку от озера каждые десять секунд взмывала к небу высокая водяная струя — гейзер.
— В этом озере я наловил прекрасных съедобных рыб, — сказал Анри Ламель. — Небось космические пилюли вам порядком надоели? Сейчас устроим пир. Вам повезло: сегодня готовлю я.
Низко над вами пролетела огромная неуклюжая птица темно-зеленого цвета с ярко-красными, как у тритона, пятнами на животе. У нее были изломанные, как у летучей мыши, угловатые крылья и длинный пеликаний, клюв. Следом за ней пролетела вторая, потом третья. Словно сговорившись, они медленно летали вокруг нас, постепенно суживая круги.
— Летающие ящеры, — поморщился Анри Ламель. — Неприятные существа.
— А главное, глупые до чрезвычайности, — добавил Гапек. — Нападают без всякого разбора на любых животных, даже на тех, которые заведомо сильнее их. У, кровопийцы неуклюжие! Вот я вас!
Он выхватил из кобуры, висевшей у него на поясе, небольшой ультразвуковой пистолет, направил его на ближайшего ящера, и тот камнем рухнул вниз. Два других ящера шарахнулись в сторону и взмыли вверх.
Виктор Платонов бросился к упавшему хищнику. Мы поспешили за ним. Нам, новичкам, не терпелось осмотреть этого первого встреченного вами обитателя Венеры.
— Осторожнее! — предупредил нас Ламель. — У них ядовитые зубы.
Вблизи ящер выглядел еще отвратительнее. Тонкая голая шея, огромный зубастый клюв, темно-зеленая, без перьев, кожа, покрытая длинными густыми ворсинками, жадные восьмипалые перепончатые лапы с острыми когтями на пальцах, длинный, как у змеи, хвост — все это не вязалось с нашими привычными представлениями о птицах. Особенно неприятное впечатление производили ярко-красные пятна, разбросанные по тем местам его тела, где не было шерсти.
— Почему он темно-зеленый?
— Это просвечивает зеленая система кровообращения. Под кожей у венерианских животных располагается вещество, близкое к хлорофиллу. Когда животное вдыхает легкими воздух, кислород поступает в красную систему кровообращения, а углекислый газ — в зеленую. Под действием света углекислый газ в зеленой системе расщепляется на углерод и кислород. Это дополнительное количество кислорода поступает затем в красную кровь, обеспечивая животному нормальные условия жизнедеятельности.
С гримасой отвращения Виктор Платонов бросил ящера на землю.
Мы поднялись на невысокий холм и за ним увидели большой серебристый ракетоплан — корабль экспедиции Анри Ламеля. Он стоял на таком же ровном месте, как и наш. Рядом с ракетопланом отливал серебром огромный матовый купол из тонкой, но очень прочной пленки. Это был дом экспедиции биологов. Высота купола в средней части достигала семи метров. Общая площадь, накрытая куполом, была более ста пятидесяти квадратных метров. Внутрь купола непрерывно подавался кислород, и там создавалась привычная для человека атмосфера. В этот большой дом можно было прийти после работы, снять надоевший скафандр и прекрасно отдохнуть.