Своей вогнутой частью плавающее зеркало было обращено к Луне. Конт медленно поворачивал его. Вдруг на экране промелькнул участок поверхности Луны. В течение нескольких секунд были видны отпечатки человеческих ног в лунном пепле, потом появилась фигура человека, одетого в обычный скафандр и махавшего кому-то рукой. Увеличение было настолько сильным, а изображение настолько четким, что на скафандре незнакомца можно было рассмотреть каждый шов. Это видение исчезло так же быстро, как и возникло.
— Джемс! Джемс! — закричала Елена Николаевна. — Поверните еще раз ваше плавающее зеркало.
— Зачем?
— Оно в сочетании с объективом вашего телепередатчика является непревзойденным телескопом!
Ярослав Павлович и Джемс Конт рассмеялись.
— Правда, поразительно? Мы сами недавно открыли это.
Особенно был доволен произведенным эффектом Ярослав Павлович. Его, как астронома, это открытие интересовало больше всех. Ом уже подсчитал, что угловое увеличение этой оптической системы во много раз больше, чем у самых совершенных телескопов.
На следующий день участники обеих наших экспедиций разъехались. Всем необходимо было отдохнуть после трудного путешествия.
Елена Николаевна, Чжу Фанши и я поехали в Торитаун. Мы спешили прежде всего встретиться с теми, кто вместе с нами создавал первое микросолнце.
Вся наша лаборатория уже перешла во вновь созданный Институт микросолнца. Туда мы и передали материал о результатах испытания микросолнца и сделали специальный доклад. Одновременно мы познакомились с тем, как обстоит дело с подготовкой наступления на льды Антарктиды.
Покончив с делами, я и Елена Николаевна вернулись назад, решив провести свой отпуск у Кораллового моря.
Войдя к Ане, мы неожиданно для себя застали у нее Ламеля.
— Анри? — удивилась Елена Николаевна. — Каким образом вы снова оказались здесь?
— Соскучился по диплодоку, — ответил он и при этом с улыбкой посмотрел на Аню. Та смутилась и опустила глаза.
— Нет, в самом деле, почему вы так скоро вернулись?
Анри перестал улыбаться и уже совершенно серьезно ответил:
— Задумал я, Елена Николаевна, один опыт. Не знаю, получится ли что у меня, но попробовать стоит.
— Какой же опыт?
— Попробую вырастить быстрорастущие папоротники на Земле. Директор фермы говорит, что это прекрасный корм для скота.
— А от этого «прекрасного» корма животные не начнут дохнуть? — заметила недоверчиво Елена Николаевна.
— Нет, дохнуть не будут, это мы уже установили, а вот будут ли они есть папоротники, пока неизвестно. Вот Аня, — добавил он, снова загадочно улыбаясь, — поможет мне как специалист-овцевод.
— А удастся вырастить папоротники? — спросил я. — Почва, воздух, длительность суток — все это очень отлично от того, к чему они привыкли на Венере.
— Почву мы приготовим соответствующим образом. А к нашему воздуху будем приучать растения постепенно. Разумеется, мы допускаем и отрицательный исход нашего опыта, но попробовать все же надо.
— Конечно, конечно! — горячо поддержала его Елена Николаевна.
По соседству с куполом на острове Анри и Аня соорудили небольшой загон с двумя отделениями, в который поместили четырех еще совсем молодых ягнят. Двух ягнят — контрольных — продолжали кормить обычным кормом, а двум другим Аня положила в кормушки мелко нарезанные сочные папоротники.
— Смотрите, смотрите, — волнуясь, сказала она, — сейчас он начнет есть.
Но шустрый ягненок не оправдал Аниных надежд. Он тщательно обнюхал кормушку, заблеял и, помахивая коротким хвостиком, отбежал в сторону. То же самое сделал и второй ягненок. Они бродили по загону и пощипывали траву, не обращая внимания на сочную еду в кормушках.
Анри засмеялся.
— Ваше блюдо им не по вкусу.
— Ничего, привыкнут. Я не буду давать им больше ничего, кроме папоротников.
Через три дня на опытных ягнят жалко было смотреть. Они выщипали всю траву в загоне и теперь, жалобно блея, стояли у загородки, пытаясь просунуть между жердями голову и дотянуться до травы, которая росла совсем рядом, но была недосягаема. Но, несмотря на свои поистине танталовы муки, они даже не смотрели на кормушки, куда Аня и Анри каждый день подкладывали свежие папоротники.
— Еще день — и они подохнут, — сказал Анри. — Так дальше нельзя.
— Да, — печально согласилась Аня, — надо что-то немедленно придумать. А что, если… Ой, как это мне раньше не пришло в голову! Я смешаю молоко с соком папоротников и дам им.
— Умница! — воскликнул Анри. — Тащите молоко.
Уловка с молоком удалась. Голодные ягнята, почуяв знакомый запах, жадно прильнули к бутылкам со смесью.
Через два дня ягнята привыкли к вкусу новой пищи и с аппетитом уничтожали венерианские папоротники уже без молока. Теперь надо было проследить, как подействует на организм ягнят новая пища.
Одновременно с этим Аня и Анри расчистили небольшую делянку рядом с уголком Венеры, вспахали ее, внесли в почву удобрения, а затем натянули над нею купол из пленки и наполнили его воздухом, содержащим несколько больше кислорода, чем воздух на Венере.
Рано утром, едва взошло солнце, они высеяли споры папоротников в землю и стали с волнением ждать, взойдут или не взойдут?
Через несколько часов опытную делянку усеяли мелкие красноватые точки — первые всходы. Но росли они не так бурно, как под большим куполом. Когда в середине дня я пришел на опытную делянку, то увидел, что ростки поднялись всего лишь на 30 сантиметров. Но Аня и Анри сияли: семена все-таки не погибли, и красновато-лиловые слабенькие растения, покрывшие делянку, были их первой победой.
Однако торжествовать было еще рано. Когда мы вечером после ужина пришли взглянуть на молодые всходы, то увидели печальное зрелище. На Венере растения были веками приучены к тому, что с наступлением темноты одновременно резко снижается температура и начинается холодная зима, от которой надо защищаться. Поэтому, как только солнце стало клониться к горизонту, наши папоротники съежились в плотные зеленые клубочки и прижались вплотную к земле.
— Ой, Анри! Что же делать? — жалобно воскликнула Аня.
— Ничего, под большим куполом происходит то же самое каждый вечер. Но второе поколение растений реагирует на наступление ночи уже слабее. Думаю, что и наши папоротники перенесут легко быструю смену дня и ночи.
— Но ведь они гораздо слабее тех. Может быть, здесь устроить искусственное освещение на первое время?
— Нет, подождем. Посмотрим, что покажет следующее утро.
Назавтра с первыми же лучами солнца папоротники порозовели, поднялись за день еще на двадцать сантиметров, а к вечеру вновь сжались в клубок. Растения болели, попав в непривычные условия, но оказались достаточно стойкими, чтобы вынести все невзгоды.
Эти дни Елена Николаевна много работала над неоконченной книгой Виктора Платонова о термоэлектроне, которую она взялась дописать и отредактировать. Однажды Аня, Ламель и я зашли к ней в библиотеку. Она встретила нас радостным известием.
— Читайте! Вот, — указала она на крупный заголовок газеты, набранный красным шрифтом во всю ширину первой полосы: — «Борьба за Антарктиду началась!»
Под ним было напечатано короткое сообщение о том, что над Антарктидой на высоте свыше тысячи километров загорелось первое на Земле микросолнце, призванное остановить новое оледенение у Южного полюса.
— И еще одна приятная новость: испытания модели плавающего зеркала прошли удачно, и скоро Джемс Конт и вся его экспедиция вернутся на Землю.
Прошло еще недели полторы, и вот однажды, вернувшись после обеда домой, мы увидели, что из радиотелефона торчит бумажная лента, очень похожая на телеграфную.
— Кто-то звонил в наше отсутствие, — сказала Елена Николаевна, рассматривая ленту.