Не отступая от правды истории, писатель показал, сколь велики были трудности работы коммунистов-подпольщиков после прихода гитлеровцев к власти: массовые репрессии обезглавили партийные организации, налаженные связи были насильственно оборваны; антикоммунистическая истерия, раздуваемая фашистами, дезориентировала сознание народа, что чрезвычайно затрудняло коммунистическую пропаганду. Не все смогли устоять в обстановке страха, насилия и бесправия, воцарившейся в стране. Многие замыкались в себе подобно старику Густаву Штюрку, уходя во внутреннюю эмиграцию, в частную жизнь. Наиболее малодушные люди вроде Отто Вольфа, случайно примкнувшие к рабочему движению, прямо капитулировали перед фашистами, нередко становясь их прислужниками или агентами-провокаторами в рядах подпольщиков. Среди части коммунистов и рабочих бытовала вредная иллюзия о скором падении гитлеровского режима, объективно помогавшая нацистам укрепиться на захваченных позициях и толкавшая их противников на пассивное ожидание краха фашизма.
Но и в этой тяжелой, угарной атмосфере жили и действовали люди, о которых бегло рассказал писатель в эпизодах, изображающих бегство Вальтера Брентена за границу, люди, помогавшие подпольщикам в их отчаянной схватке с опасным и беспощадным противником. Рабочий Рихард Крегер и его жена, приютившие у себя Вальтера, крестьянин, давший ему убежище на своем хуторе, интеллигент, устроивший у себя на квартире явку, — все они совершили поступки, отмеченные истинным мужеством, ибо, помогая коммунисту, совершившему побег из тюрьмы, они в случае провала рисковали головой. Их добровольная и бескорыстная помощь правому делу показывала, что существовало и жило в народе иное, нежели то, о котором твердила гитлеровская пропаганда, отношение к совершившемуся в стране перевороту, и лишь при посредстве жесточайшего террора гитлеровцам удавалось подавлять в массах дух свободолюбия.
Рассказывая о сопротивлении нацизму передовых сил немецкого общества, крупными штрихами изображая характеры сознательных борцов против фашизма — Вальтера Брентена, Эрнста Тимма, Макса Допплера, павшего под Теруэлем, и других, — писатель одновременно раскрывает многие мотивы, толкнувшие людей в объятия фашизма, и показывает игру социальных интересов, скрытую за фасадом Третьей империи, свирепую борьбу за власть, шедшую внутри нацистского государственного и партийного аппарата. Аналитическое изображение фашистского лагеря, его отношений с промышленно-финансовыми магнатами, международных авантюр фашизма, завершившихся развязыванием второй мировой войны, придало роману Бределя объемность, позволив писателю исследовать сложные общественные причины, вызвавшие к жизни фашизм со всеми его политическими и духовными последствиями для немецкого народа.
Для очень многих обывателей Веймарской республики, сотрясавшейся под ударами социальных и экономических кризисов, фашизм открывал возможности личной карьеры, дорогу к обогащению, продвижению по социальной лестнице Характерен в этом отношении образ Рохвица, который поначалу подвизался в скромной роли школьного учителя, изгоняющего из немецких гимназий тлетворный для нацистов дух либерализма, педагога, растлевающего умы своих учеников нацистской идеологией, предающего старых учителей, тех, кто не сумел или не пожелал приспособиться к новым требованиям. Человек ничтожный по своим внутренним качествам, лишенный нравственных устоев, он делает при поддержке гитлеровских бонз, нуждающихся в услугах фашистских пропагандистов, карьеру, становясь эсэсовским офицером, проводником национализма и расизма в солдатской среде. Самовлюбленный и самодовольный демагог, напыщенный болтун, он чрезвычайно опасен и даже в последние дни рейха продолжает творить злодейства, расстреливая дезертировавших немецких солдат и приказывая повесить Петера Кагельмана — приятеля юности Вальтера, впоследствии драматурга и актера, чье отвлеченное и беспочвенное бунтарство не помогло ему выйти на путь сознательного и действенного социального протеста.
Приспосабливаются к новому режиму и старые социал-демократы, некогда выдававшие себя за выразителей и защитников взглядов рабочего класса. Профессиональный социал-соглашатель Шенгузен, в свое время предавший дело германской революции, требует и получает от новых властей государственную пенсию на том основании, что он, Шенгузен, исполняя свои обязанности, всегда руководствовался интересами государства, то есть интересами правящих классов, и никогда не считался с задачами и программными заявлениями социал-демократической партии, к которой он принадлежал и чью политику он должен был проводить на практике. Социал-демократический функционер Папке тоже подлаживается к новому режиму с той же циничной беспринципностью, с которой он приспосабливался к режиму Веймарской республики, выдавая себя за демократа и поборника социальной справедливости. Как и в прежние годы, пробирается он к жирному казенному пирогу, наживаясь и подворовывая в должности хозяйственного директора театра, которую ему дали новые хозяева рейха. Пример поведения этих и подобных им деятелей социал-демократического движения показывал рядовым членам партии, что партийные функционеры не собираются вступить в борьбу с фашистским режимом, и массы следовали за своими лидерами, вступившими в сделку с хозяевами Третьей империи.