В тот день мы долго ждали брата Александра, он никогда не опаздывал. Приезжал электричкой, шёл потом через лес.
И вдруг разнеслось: человека убили!..
Я любил этот дом, эту семью, потому прежде всего, что здесь жила она, светлая, милая, но я любил и Адриана. Дом и участок, как и все дома по этой улице, стоит среди редких сосен, старых, высоких. Семья была интеллигентная, в доме были книги, в комнатах удобно, уютно. Я стал бывать здесь с тех дней, когда мы с Любой проводили домой Светлану. Здесь нас принимали приветливо, ласково. Такой была Евгения Ивановна, мать Светланы и Адриана. Отец, Фёдор Петрович, в это время работал в своём кабинете. Он был учёный ботаник.
В тот день Светлана была занята в театре. Постигшее горе ошеломило её. В оцепенелом молчании плакала она медленными, беззвучными слезами. Родителей их тогда уже не было.
Не было в это время уже и нашей матери, бабушка умерла раньше, Люба была замужем, жила в Москве, я жил один в квартире.
Помню тот день, похороны Александра. Было лето, июль, шёл, однако дождь, мелкий и редкий, под ним блестело Варшавское шоссе... Его положили рядом с отцом, среди осенявших кладбище старинных лип. С мокрым лицом, покрасневшими глазами, комкая в руке платочек, Светлана стояла у края могилы, сын Алексей держал над нею зонтик. Я любил Александра, но сначала любил её.
С ним мы познакомились, когда сдавали приёмные экзамены в университет. Время было счастливое, радостное. После сданного экзамена, по которому оба получили высший балл, мы зашли в Александровский сад, что-то болтая, уже испытывая чувство дружбы, желание душевной близости. Мы сели на скамью, и он продекламировал своим потрясающим голосом:
Погасло дневное светило,
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан...
Я сказал тогда: "Тебе надо быть артистом". Он усмехнулся...
Я привёл его к нам в "Союз", познакомил со Светланой. Они достойные люди и оба дороги мне... Значит, так было нужно. Он был интересней, лучше и конечно не знал, что значила для меня она.
Часто вспоминал я вечерние чтения дома у нас. Полусумрак комнаты, тепло и какие-то тени. Почему так хочется вернуться туда?.. Наша мать любила литературу, много читала, ей нравилось читать для нас вслух. Нас увлекало спокойное звучание ровного её голоса. И время от времени я обращал взгляд свой к девочке, которая была так красива... Потом мы прощались втроём возле калитки. Из дома в нашу сторону скользил неяркий свет. Она подавала руку, тьма покрывала сиянье глаз, звучало тихое "до свиданья"...
Мне жалко моей сестры. Она и Светлана окончили театральный институт. Судьбы их сложились так, что Светлана со временем стала одной из ведущих актрис театра, у Любы не получилось такой удачи. Она осталась актрисой на вторые роли. Это положило отпечаток на характер и облик. Я очень понимал грустную её улыбку. Детей у неё не было, она жила с мужем, тоже артистом, таким же неудачливым.
В те дни, когда мы соединились в нашем "Союзе", мы были молоды, полны фантазий, энтузиазма. В наших обсуждениях рождались неожиданные, подчас невероятные мысли, идеи. По мере того, как мы взрослели, набирались знаний и опыта, расширялся круг наших интересов, содержание бесед становилось всё более глубоким и, наверное, более опасным. К нам заглядывал Фёдор Петрович. У него было большое лицо, венчик седых волос вокруг лысины.
- Ну что философы? - спрашивал он и прибавлял, - смотрите, как бы чего не вышло.
Философы он произносил с ударением на втором "о". Поговорив, поулыбавшись, он возвращался в свой кабинет.
Евгения Ивановна подавала чай с печеньем.
Тогда мы не сознавали ещё до конца, что никакие идеи и мысли, кроме тех, которые излагала газета "Правда", этой власти не нужны. Более того, самые как будто безобидные, они были опасны для неё.
После того, как "Союз" просуществовал несколько лет, пришла идея вернуться к событию, положившему начало нашему братству.
Объявив себя потомками "Серапионовых братьев", мы решили, что вправе просить святомученика Серапиона о покровительстве. Между тем мы не имели никакого зримого образа его. Нужно было найти художника, который, согласившись с идеями, объединившими нас, взялся бы создать образ святомученика. Тогда своим образом и своим духом он освятил бы наш "Союз".
Все были согласны, и было решено искать художника.
Брат Адриан прибавил, что, кроме нашего небесного покровителя святомученика Серапиона, нам следует помнить и чтить нашего прародителя, оживившего в своих творениях Серапиона и Серапионово братство, то есть о великом писателе, имя которого Эрнст Теодор Амадей Гофман, портрет которого нам тоже нужно завести у себя.
Возражений не было, все были согласны. Обсуждение закончилось бурными аплодисментами, возгласами:
- Да здравствует "Союз свободного слова"!
- Да здравствуют "Внуки Серапионовых братьев"!
Мы брались разбираться в понятиях элементарных, простейших, настолько обычных в каждодневном обиходе, что никто не задумывается над вопросом: а что же это такое? Примером этому было понятие "счастья". Известный философ Бердяев определил его как "пустое" понятие. "Никто не знает, что делает человека счастливым или несчастным". Мы с таким утверждением не согласились. Прежде всего, обращаемся к "Толковому словарю", который вполне конкретно определяет счастье, как высшее состояние душевной удовлетворённости. Люди же, когда их спрашивают о счастье, толкуют об источниках счастья, как правило, мелких, частных. Но так как самых разных источников счастья неисчислимое множество, кажется, их нельзя свести к общему правилу. На самом деле такое правило есть, оно звучит так: Источником счастья является дружеское, а по возможности, любовное общение человека с Богом, человека с Природой, человека с человеком, человека с самим собой. Каждый мелкий источник счастья (купил автомобиль; защитил диссертацию; памятный по какой-то причине день; приобрела дорогую косметику, о которой мечтала) означает открывающуюся возможность или уже осуществлённое лучшее, желанное общение. В случае, когда общение по каким-либо причинам невозможно, возникает положение несчастья. Таких причин множество: одиночество, болезнь, нелюбовь, враждебность, ненависть, черты собственной личности или конкретно: разбил любимый автомобиль, завалил диссертацию и разное другое. Общение только тогда приносит счастье, когда оно желанно, когда в нём нет элемента привычки или принуждённости и когда оно основано на добрых чувствах. На этот случай есть мудрое слово Соломона: "Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя". В нашем "Союзе" как-то получилось, что нам удалось избежать охлаждающих моментов. Мы не так часто встречались, очень готовились к нашим обсуждениям. Другие личные дела каждого из нас, отвлекая, кажется, только усиливали желание сходиться снова и снова.