От мух к творцам, от счастья до агоний —
Рискни, сыграй!
…и смерти нет, и бабочка в ладонях —
Твой пропуск в рай.
Тот, кто внутри
Нежность.
Горькая, врастающая
щупальцами под кожу,
гибкий стебель бамбука,
разрывающий мироздание на атомы.
Тот, кто живет внутри меня,
боится чужого прошлого.
Впрочем, он еще маленький,
сейчас вот сидит заплаканный,
сжавшись в дрожащий комочек —
звереныш. Глазастый, взъерошенный,
доверчивый как-то по-глупому,
без смысла, навскидку, по запаху.
Что ему там почудилось, в твоих ладонях?
Не спросишь ведь,
да и какая разница —
сейчас они пахнут страхами
с вяжущим привкусом жалости,
близкой разлукой, осенью.
Мы все решили заранее,
а для него — неожиданность
в горло отточенным лезвием,
что разлюбили и бросили,
и даже, возможно, заслуженно.
Не смей утешать — он выдержит,
умирать приходится каждому,
и хорошо, если быстро, но…
Уходи, зачем же ты тянешь —
сейчас он сорвется с привязи,
мне все труднее его оттаскивать.
Дверь подъезда — ружейным выстрелом.
Нежность — это все, что осталось.
Тот, кто внутри, никогда не вырастет.
Город мертвых
Этот город не вытравить ветром из жил —
Не помогут ни сера, ни огненный град.
Он вцепился корнями в изнанку души,
Замыкая пентаклем кольцо автострад.
Он уродливо щерится пастью трущоб
И гнилым безразличием дышит в лицо.
Не кривись — неужели не понял еще? —
Это здесь ты хоронишь своих мертвецов.
Зацветает в каналах забытая боль,
Вечер пачкает памятью строгий мундир…
Ты однажды устанешь сражаться с собой
И подаришь мне ключ от одной из квартир,
Хорошо бы в мансарде. Матрас на полу,
В незакрытые окна — настойчивый дождь.
Как прекрасен твой город в начале разлук!
Ты уходишь? Прощай. Ну, чего же ты ждешь?